Маракуда - Владимир Шеменев

Владимир Шеменев

Маракуда

Что мы ищем и где это находится?

По длинному коридору университетского музея археологии и этнологии, вдоль резных колонн, статуй и старинных портретов шла молодая симпатичная девушка лет двадцати пяти. Девушку звали Мария. Она была младшим научным сотрудником кафедры истории и этнографии Бразильского университета города Сан-Паулу. Мария любила свою профессию, но больше всего любила тот мир, который она изучала.

А изучала она жизнь и быт индейцев северо-восточной части Бразилии.

* * *

Амазония![1] неведомый дикий край, таинственный и необжитый, с тысячами рек и озер, нескончаемыми лесами, под покровом которых днем также темно, как и ночью. Где-то там, среди проток и болот, под кронами деревьев высотой с 30-этажный небоскреб, живут сотни племен, численность которых порой не превышает и ста человек. Живут без машин, телевизоров и телефонов, по своим правилам, со своими страхами, опасностями, с первобытными легендами, обычаями и ритуалами.

Это их жизнь.

Они по-человечески счастливы. Им ничего не нужно от цивилизации. Главное, чтобы «цивилизация» не приходила к ним, не вырубала деревья и не строила дороги. А так всё нормально — лес прокормит, лес укроет, лес защитит.

Это их земля и их мир…

* * *

Красный огненный диск уже коснулся крыш домов.

Пылали стекла в оконных рамах, превращаясь из бледно-голубых в темно-пурпурные. По углам за колоннами стали собираться сумерки, поджидая своего часа.

Стук каблучков эхом разносился по пустому зданию.

Мария — невысокая, худенькая, можно сказать, изящная — парила в лучах заходящегося солнца, от которого росли тени гипсовых лучников и метателей копий, игроков в уламу[2] и резчиков по камню, жрецов и вождей, мужчин и женщин. Их руки сползали со стен и бежали по мраморному полу, норовя растопыренными негнущимися пальцами схватить девушку за туфельки. Орлиные носы дергались, пухлые губы шевелились, и в такт шагам нёсся ровный тихий шелест голосов: «Остановись, постой с нами, расскажи, как там у вас — у живых?»

На Марии был строгий деловой костюм европейского покроя: пиджак, юбка чуть выше колен и белая блузка с бантом, на котором была приколота брошь в виде красного попугая с желто-синими крыльями и огненно-красным хвостом. Говорят, что амулет с попугаем наделяет его владельца силой огня и великой энергией солнца. Но для Марии это был всего лишь значок — эмблема Национального географического общества.

Девушка остановилась перед резной дверью.

Темные волосы в косой челке качнулись и замерли. На худеньком личике, словно два огромных блюдца, светились счастливые глаза. По-детски розовые губки всё время шевелились, мысленно проговаривая предстоящий диалог. «Добрый день, профессор!» Он ответит мне: «А, Мария, проходи!» А я ему скажу в ответ: «Вы всё-таки решили отправить меня к ним?». — Мария покосилась на окна и поправила сама себя: — Всё-таки «Добрый вечер».

Её рука сжимала саквояж из темно-коричневой кожи.

Мария стояла перед дверью, не решаясь войти в святая святых — в кабинет, где вот уже почти полвека мыслит и творит «Великий Родригес»: так звали за глаза студенты и сотрудники Председателя Национального Географического общества, директора музея археологии и этнологии, профессора этнографии, доктора исторических наук Родригеса Марионни.

Профессор Марионни был научным светилом, монстром этнографии и всего, что казалось южноамериканских индейцев.

Девушка выдохнула и постучала.

— Да, да… Входите, — пробурчал голос за дверью.

Мария переложила портфель в левую руку, правой надавила на витиеватую бронзовую ручку и толкнула тяжелую массивную дверь. Петли протяжно скрипнули, доводчик подхватил дверное полотно и отвел в сторону, впуская девушку в помещение.

На стенах в полумраке уходящего дня висели портреты первооткрывателей страны Красного дерева[3] — все усатые, все с бородками, в блестящих латах поверх черных бархатных камзолов и обязательно со шпагой в одной и свитком пергамента в другой руке. Между великими и знаменитыми путешественниками громоздились стеллажи с книгами в потертых переплетах. Отдельную стену занимала огромная карта северо-восточной Амазонии — территории на стыке границ пяти государств: Венесуэлы, Гайаны, Суринама, Гвианы и Бразилии.

В глубине комнаты в окружении рукописей и артефактов[4] стоял профессор — невысоким старичок в роговых очках с толстыми линзами и с лихо закрученными усами. Навалившись на стол, он через лупу читал витиеватые надписи на старинной, почерневшей от времени короне. Корона была из оружейной стали, с погнутыми зубцами, местами помятая и оплавленная. В ней чувствовалась некая сила, внушающая трепет и уважение. Это был символ не власти, а скорее могущества.

Подойдя к столу, Мария поздоровалась с Родригесом Марионни:

— Добрый день, профессор, — покраснела она и тихо исправилась, — то есть вечер.

Старичок не придал значения её оговорке. Он оторвался от чтения текста, идущего по ободу короны, и посмотрел на стоящую перед ним девушку.

— А, Мария, я как раз рассматривал ваш экспонат, — он отложил лупу, поправил очки и протянул девушке руку. — Волнуетесь?

— Немного, — Мария почувствовала, как пересохли губы. — Вы всё-таки решили отправить меня к ним?

— Ну что с вами делать, — старичок развел руками. — Тем более за вас хлопотал господин президент.

— Я вам очень благодарна.

— Чтобы не забыть, отдам сразу, — старичок порылся в документах и протянул ей два листа формата A4. На обеих был компьютерный текст, печати и подписи. — Это разрешение из Министерства иностранных дел Республики Гайана на проведение этнографической экспедиции на их территории. А это рекомендательное письмо из Университета в Джорджтауне. Порядок есть порядок. Всё-таки другая страна.

— Спасибо, профессор. — Мария взяла бумаги, сунула в боковой карман портфеля и показала на корону. — Можно?

— Конечно.

Мария взяла корону. Руки задрожали, отчего пришлось спешно поставить экспонат на стол. Девушка вытерла выступивший на лбу пот. «А корона-то не простая», — подумала она, чувствуя немоту в пальцах.

— Да, она не простая, — будто читая её мысли, проговорил профессор, — дух Макунаймы всё еще в ней. По легенде и всем имеющимся в архиве записям, сия корона была сделана из чистого золота. Текст, орнамент, форма — всё об этом говорит. Непонятно только одно: как золото могло изменить свою природу? Вот ваша задача, и вам её предстоит решить.

— Может, муиски сделали два экземпляра?

— Вряд ли. Углеродный анализ показал, что корона изготовлена из редкого метеоритного металла. А вкрапления золота поставили ученых в тупик. Температура плавления благородного металла меньше, чем у стали, а следовательно, золота там не должно было быть.

Во время разговора