Илийка. Не смолкает прибой - Анастасия Антоновна Зорич

— Мишка! Мишка! — позвала Оля. — Сюда!

Но Миша недостаточно проворно выполнил ее приказание, потому что в это время из-под будки, присыпанный мукой и испачканный чем-то непонятным, скорее всего повидлом, вылез Хорек.

— Хватайте его! — взвизгнул он, увидев хохочущего Мишу. — Преступника хватайте!

Рабочие, которые смеясь переговаривались между собой, не сразу поняли, кто преступник. Но Миша, знал, кого имел в виду Хорек, и со всех сил бросился улепетывать. Ретивый охранник, однако, успел схватить его и крепко держал за руку, повыше локтя, очень довольный, что у беглеца силенки маловато. Миша был немедленно доставлен на место преступления, то есть, к поваленной будке и взбешенному Хорьку.

Обзывая брата мамалыгой и дураком, Оля все же побежала к нему.

— Хватайте и ее тоже! Она из этой же шайки! — в исступлении визжал Хорек.

Олю никто и не думал хватать, — но ребят так тесно окружили, что выбраться из этого живого кольца было невозможно. Да они и не пытались бежать. Миша покорно шел за охранником и за неизвестно откуда появившимся милиционером. Через несколько минут к ним подбежал еще один милиционер.

— Отпустите ребят, — пробиваясь вперед, сказал пожилой грузчик, тот, что недавно пил у будки квас. — Мы их знаем. Лучше посмотрите, что в этой яме под будкой.

— Ямой занимается сержант, а отпустить нарушителей не имею права, — ответил милиционер.

— Они преступники, чуть меня не убили! — завизжал Хорек. — Протокол пусть составят, в тюрьму их. В тюрьму!

И с этими словами Хорек бросился не к ним, а к яме, около которой собрались рабочие и стоял сержант милиции.

— Не смейте открывать! Это мое! — закричал он электрику, приподымавшему доски.

— А вот мы посмотрим, что там такое, — ответил тот.

Дальше Оля не слышала, потому что их повели к выходу из порта.

И надо ж было так случиться, что в эту минуту нагруженная свертками, разомлевшая от жары возвращалась из города Вероника Александровна.

— О, боже мой, Мика! — вскрикнула она. — Мика, что все это значит?!

Миша оглянулся и, увидев бабушку, весело помахал ей рукой, точно его уводили на экскурсию.

— Мика!.. Гражданин милиционер, пустите его!.. — вопила Вероника Александровна, проталкиваясь к внуку. — Пустите его, это наш Мика! Внук профессора!..

— Нельзя, гражданочка. Вполне возможно, что у него имеется дедушка, но нарушителя я обязан доставить в отделение.

— Нет, нет! О боже! Его будут вести как преступника по городу. Его, внука профессора! Я этого не допущу! — скороговоркой, громче обычного говорила Вероника Александровна. — За что вы его?

— Они, мадама, будку Хорька перекинули, — с восторгом сказал ей черномазый Котька, сопровождавший «преступников» и всячески выказывавший им свое расположение.

— Какую будку? Зачем? — ахнула Вероника Александровна и прижала руки в черных прозрачных перчатках к груди.

Котька не утерпел. Подразнить «мадаму», которая так интересно причитает, было очень заманчиво.

Невинно улыбаясь, он проговорил:

— Они, мадама, хотели будку украсть!

— Ах, боже мой! Мне дурно, — простонала Вероника Александровна и прислонилась к забору.

Глава пятнадцатая

Миша, подперев кулаками голову, смотрел в окно. Мачты судов так интересно чертили по небу полудуги. У высоких мачт полудуги выходили большие, мачты маленьких пароходиков ничего не чертили. Они просто приплясывали.

— Штормовая погода, — тихо сказала Оля. — С того шквала началось.

Два дня было тихо, а со вчерашнего вечера опять поднялся ветер. За стеной сторожки шумело море. Солнце то пряталось, то появлялось. Но даже тогда, когда оно светило, тени были тусклые, едва различимые. День был неясный, неспокойный.

После похождений на Шестнадцатой станции и в порту Вероника Александровна строго-настрого запретила Мише выходить из дому. То, что ребят тогда сразу же отпустили, ее мало успокаивало.

Переживаний для Вероники Александровны было более, чем достаточно, н она слегла. Иван Тимофеевич, очень встревоженный, сам пошел в аптеку за порошками.

Оля большую часть времени проводила в сторожке. Не по-товарищески это — бросать Мишку одного, раз он наказан. Сейчас, стоя у стола, она проверяла мазню Семена. Тот предпочитал все уроки, которые задавала Оля, готовить не в комнате у Вити, а под причалом, поэтому получалось не очень чисто и не очень разборчиво.

— Котьку вчера в детдом отправили, — негромко сказала Оля Мише.

Вероника Александровна глубоко вздохнула. Миша приложил палец к губам. Оля понимающе кивнула.

Вчера она ходила на базар. Кончилась картошка и масла осталось на самом донышке, пришлось идти в город. Возвращалась она домой с полной корзиной и уже в порту увидела Котьку. Лицо у него было красное, распаренное и волосы еще мокрые. Вместо прежнего рванья он был одет в майку и чистые парусиновые брюки, которые были ему слегка велики. Он поддерживал их, засунув руки в карманы. Оля спросила, куда Котька шествует.

— A-а, ведут… — махнул рукой Котька. Он шел с бригадиром комсомольской бригады грузчиков, портрет которого Оля всегда видела на доске почета.

— В детдом на Шестнадцатую? — уточнила Оля.

— А то куда же?! То наш детдом, портовиков. У меня отец диспетчером был на втором участке! — В голосе Котьки звучала гордость.

Оля пообещала приехать с ребятами к нему в гости, и он великодушно разрешил.

Теперь уже никого из ребят в порту не осталось. Только Славка. Где он пропадает? Может, уехал?… Но он не собирался никуда ехать… Предлагают человеку идти на судно, а он… Надо его разыскать и отругать как следует. Но… Если он не послушался Алексея Петровича, то с ней и разговаривать об этом не захочет.

Перед тем, как «Труженик моря» ушел в рейс, Оля несколько раз прошла мимо судна. Она слышала с причала, как команда готовится к отходу, но ни капитана, ни Славы на судне не было. Тогда она села на кипу пробки и решила подождать…

Алексея Петровича она увидела издали. Он шел широким шагом, чуть-чуть откинув голову назад, точно всматриваясь вдаль. Она думала, что он не заметит ее. Но капитан остановился и спросил, не видела ли она Славы.

Ей просто не верилось, что можно опоздать или вообще не прийти, когда предлагают плавать, да еще на таком пароходе, как «Труженик моря».

— Если увидишь Славу, — сказал Алексей Петрович, — передай, что я не сержусь… Нет, скажи, что я сержусь, но приказал ему немедленно ко мне явиться, как только я возвращусь из рейса. До свидания, Оля.

— Не меньше фута[18] под килем[19], - негромко пожелала она.

— Вот за это спасибо… Ты, Оля, обязательно приходи, когда мы вернемся. В кают-компании ты увидишь портрет