Илийка. Не смолкает прибой - Анастасия Антоновна Зорич

Сейчас зажжется, — с трудом переводя дыхание, попытался успокоить ее Витя. Но Оля как-будто не расслышала. Освободившись от веревки, она ощупью пошла вперед. Потом они в полутьме спустились вниз по крутым ступеням и вошли в комнату, где обычно дежурил Иван Тимофеевич.

— Деда! — вскрикнула Оля. Иван Тимофеевич стоял у стены и отверткой завинчивал шуруп на рубильнике.

— Олёк, родная! Ты… Тебя волной могло… зачем ты?

Оля подбежала к нему:

— Деда! Я боялась… за тебя…

— Я ничего. Как вы, ребятки, в такой шторм решились? Как добрались?

— Маяк ведь… он не горит, — проговорил Витя.

— Почему, деда?… Почему маяк… — запинаясь, спросила Оля, хотя ей стало легче оттого, что дед жив и здоров.

— Не горит. Вот и товарищ Киреев не поймет отчего, — ответил Иван Тимофеевич. Теперь и Оля заметила, что ее дед не один. Худощавый человек в черном комбинезоне, которого они видели в порту с мотком провода у будки Хорька, стоял на лесенке. Лесенка была прислонена к стене, и он проверял сложное переплетение проводов.

Увидев ребят, Киреев кивнул нм и снова занялся своим делом.

Семен и Витя остались у дверей, не решаясь идти дальше.

— Вот, товарищ Кириеев, знающий, опытный человек, и он не разберет, почему маяк закапризничал. — Иван Тимофеевич широкой ладонью потер лоб.

Витя отошел от двери и остановился неподалеку от Киреева.

— Обязательно после передатчика радиомаяк закончу, — негромко проговорил он, обращаясь к Оле.

Она не ответила, продолжая наблюдать за Иваном Тимофеевичем. Крупные капли пота выступили у него на лбу и переносице. Жаль, ужасно жаль деда. Особенно * больно смотреть, как у него дрожит рука, когда он касается отверткой плоских головок шурупов.

— Здесь все в порядке, — сказал скорее для себя, чем для других, Киреев, спускаясь с лестницы.

— А питание током не нарушено? — спросил Витя тоном знатока.

— Проверял. В порядке, — ответил Киреев.

Витя подошел ближе и с интересом продолжал наблюдать за работой электрика.

— А здесь все в порядке? — снова спросил он, указывая на круглый диск с медными стрелками.

— Сейчас проверим. Ну-ка, дай мне со стола контрольную лампочку.

Семен сидел на пороге и с некоторой завистью наблюдал, как умело Витя помогает электрику и как они, два сведущих в электричестве человека, советуются на своем техническом языке.

— Деда, если б можно было костер разжечь, — проговорила Оля. — Они с судна бы увидели.

Иван Тимофеевич грустно покачал головой.

— Про костры, Олёк, только в книгах красиво получается. Если бы даже удалось разжечь, так это только может сбить Алексея Петровича. Он решит — костер горит в степи… и как раз сядет на волнолом… Хотя бы задержался Алеша в море…

— Но ты ведь не виноват, деда! — жалобно сказала Оля.

— Моя вахта. В мою вахту авария. Как же я не виноват, Олёк? Но даже не в этом дело… Такое судно! Оборудование и… и там Алексей Петрович… Лучше бы я сидел весь день после ночной вахты на маяке. Тогда ничего бы не случилось.

Между тем Витя и Киреев, взяв с собой инструменты, направились к выходу.

— Пойдем с нами. Ты подержишь нам лампу, — обратился Киреев к Семену. — Надо проверить всю проводку, потому что здесь как будто в порядке.

Семен торопливо поднялся и вышел за Киреевым и Витей. Оля с дедом остались одни. За стеной ревело море, а рядом громко тикали часы. Специальные часы, по которым вспыхивал и затухал маяк.

— Плохо я в технических делах разбираюсь. А в наши дни так нельзя, — проговорил Иван Тимофеевич.

— Деда, ты только не волнуйся, только не волнуйся, — сказала дрожащим голосом Оля. — Еще раз все внимательно осмотри. Давай вместе…

Они подошли к большому щиту с приборами. Оля хорошо знала каждый из них, знала, для чего они нужны, но не интересовалась их устройством. Вот если бы она так, как Витя, любила технику, кто знает, может, помогла бы сейчас деду! Иван Тимофеевич как-будто немного успокоился, но только внешне, чтобы Оля не так волновалась за него.

Он молча провернул каждый проводок, каждый контакт… А часы, казалось, тикали громче, чем шумели волны. На них было уже одиннадцать…

— И там проводка в порядке, — озабоченно сказал Киреев, появляясь на пороге. — Повреждение все-таки где-то здесь. Спасибо, ребята, за помощь.

Витя с виноватым видом подошел к Оле. И она укоризненно покачала головой: эх ты, изобретатель!

Семен уселся на прежнее место у двери.

— Время идет и часы тикают только впустую, — печально проговорила Оля.

— А как нм не впустую тикать? — рассеянно спросил Семен, чтобы опять не наступило тягостное молчание, во время которого так слышны вздохи Оли.

— Когда маяк исправен, то качается маятник и вспыхивает свет на маяке, — пояснила она. — Потом маятник несколько раз качается вхолостую… и потом опять сначала.

— Это очень интересно, — оживился Витя. — Там что, специальные контакты есть?

— Не знаю, — с досадой ответила Оля. Как Витька может сейчас интересоваться контактами, когда Алексей Петрович вот-вот может на камни напороться… И деда еще будет виноват…

Витя подошел к Кирееву и спросил, можно ли взглянуть на механизм в часах. Про себя Витя решил уже приспособить к домашним ходикам контакты. Еще неизвестно, для чего они понадобятся, но понадобятся непременно. Все равно эти ходики только приблизительно показывают время.

Киреев, который уже не знал, за что ему приняться, нехотя подошел к часам. Он открыл дверцу и позволил Вите заглянуть внутрь. Витя взял отвертку и стал спрашивать о назначении каждой детали.

— Оставь, ток ударит, — торопливо предупредил Киреев, увидев, как тот коснулся отверткой контакта.

— Здесь ток не бьет, — ответил Витя.

— Не трогай, с током шутки плохи. — Киреев хотел снова закрыть часы.

— А я вам говорю, что тока там нет, — повторил Витя.

Киреев внимательно взглянул на пего, потом схватил отвертку и сам осмотрел механизм.

— Обесточен, — коротко проговорил он. — Проводок клещами перекусан.

— Как так?! — растерянно произнес Иван Тимофеевич н ветошью стер со лба пот.

— Что же это такое? — встревоженно спросила Оля.

— Ничего не понимаю… Клещами?… Что ж, нарочно?… — пробормотал старик. Значит, злой умысел! Никто бы не догадался, что неисправность в часах. Ведь все это время они шли и все, казалось, было в порядке… А утром, когда он сдавал дежурство, маяк исправно светил… Кто же это мог сделать?! Дежурил молодой маячник и Савельев… Но все эти дни Савельев старался загладить вину своего сына. Он говорил, что Хорек во всем виноват. Только он один. А Васька едва не утонул, когда со стыда удирал от ребят. И теперь Васька уехал, очевидно, к родственникам в село…

Не может быть