Волшебный берег - Любовь Федоровна Воронкова

«Человек!»

На еловой ветке появилась Белка. Она спустилась совсем низко, так низко, что Дружок увидел её. Он подбежал к ёлке и залаял.

– Можешь не лаять, – сказала Белка. – Я тебя совсем не боюсь.

– Я тебя загрызу! – прорычал Дружок как можно страшнее.

Но Белка опять не испугалась:

– Попробуй.

А потом прыгнула с ветки на ветку прямо над его головой. И засмеялась.

– Глупый же ты пёс! Я даже волка не боюсь. Ну что он или ты можете мне сделать? Пощёлкаете зубами, да и только. Вот если ласка или куница… Или человек…

В это время Белка увидела Лёню и взвилась вверх по стволу.

– Человек! – крикнула она так, будто увидела самое страшное чудовище.

Лёня обиделся.

– Да, человек. А чего же ты испугалась?! Не зверь же.

– Конечно не зверь. Зверь в меня палками бросаться не будет.

Лёня покраснел, покосился на Аринку. Но Аринка не слышала, что сказала Белка. Она приплясывала и кричала:

– Белочка, Белочка, дай мне орешков!

А покраснел Лёня потому, что Белка была права. Ребята у них в деревне почему-то всегда бросают в белок палками и камнями. Чуть появится белка поблизости, тут и поднимется крик. Все бегут за ней толпой, палки летят тучей – надо ребятам во что бы то ни стало сбить белку. Не так давно это было – и Лёня вместе с другими ребятами гонялся за белкой, которая нечаянно оказалась у них в палисаднике. Он хотя палок не кидал, но всё-таки гонялся!

– А зачем вам нужно нас убивать? – сказала Белка, опасливо поглядывая на Лёню из-за ствола. – У каждого из вас спроси: зачем? И ни один не ответит. Потому что сам не знает. Убить – и всё. Потому что ты большой и сильный. А я маленькая и слабая. Пользы-то ведь от меня – никакой! Шубка у меня летом плохая. Да и что из моей шубки сделаешь? Кусочек меха! А у меня детки. Вот убили бы меня, кто бы их кормил? Кто бы их вырастил? А ещё говоришь «не зверь»!

– Мы не тронем тебя, – сказал Лёня. – Никогда ни одной белки не тронем. Вот хочешь? Даже лепёшки тебе дам.

Лёня достал из корзинки лепёшку и отломил кусок. У Дружка даже слюнки побежали, но никто этого не заметил.

«Что ему эта Белка? – думал Дружок. – Ведь я – его собака. А Белка что? Надо бы мне дать!»

Но Лёня положил тёплый кусок на высокий пень.

– Вот. Спускайся и бери. И знай, что человек таких, как ты, не обижает.

Белка не знала, что делать. Тронет? Не тронет? А лепёшка лежит на пеньке и ждёт.

– Мы не тронем тебя, Белка! – сказала Аринка. – И Дружок не тронет. Спускайся!

Белка поверила и стала потихоньку спускаться. С ветки на ветку, всё ниже, ниже…

И вдруг – ж-ж-ж! – толстая палка взвилась откуда-то из-за куста и ударила по стволу.

Белка мелькнула среди хвои, крикнула:

– Обманщики!

И тут же исчезла.

А из-за калинового куста вышел Корней – Аринкин брат. Он был толстый, коренастый и, как он считал, самый умный на свете. Его так и звали: Корней-Всех-Умней.

Он поглядел Белке вслед и сказал с досадой:

– Эх, промазал!

Аринка так и бросилась на Корнея:

– Ты зачем её, а? Ты зачем, а?

А Лёня чуть не плакал от злости и от стыда:

– Эх ты!

Корней глядел на них, то на Лёню, то на Аринку:

– А чего я? А чего вы? Человек она, что ли?

– Нет, ты скажи, – приступил к нему Лёня, – зачем ты хотел её убить?

Но Корней совсем не знал, что ответить.

– А чего? Ну и убил бы. А чего? Подумаешь! Твои они, что ли?

Тут Лёня не выдержал. Он размахнулся корзинкой и ударил изо всех сил Корнея по спине. Корней рассердился.

– А, ты драться? Ну, драться-то и я умею – не дурак! – Он выхватил у Лёни корзинку, забросил её в кусты так, что все лепёшки из неё разлетелись, и принялся молотить Лёню кулаками.

Лёня пытался защищаться, но у Корнея кулаки были крепче. Аринка била Корнея по спине, но у него и спина крепкая: Аринка бьёт, а он не чувствует. Что поднялось тут на колокольчиковой полянке! Лёня кричит, Аринка кричит, Дружок лает, хватает Корнея за штаны!.. А Корней молча бьёт.

Но вот ударил ещё с правой и с левой, и Лёня упал в траву.

– Понял? – сказал Корней.

Аринка протянула Лёне руку:

– Вставай.

Но Лёня встал сам. На лбу у него вздулась шишка, на щеке закраснелась царапина. Он отряхнулся и пошёл собирать лепёшки. Аринка стала помогать ему. Дружок тоже хотел помочь, но Лёня не велел.

– Ступай, съешь, которая на пеньке, – сказал он.

Дружок весело взмахнул хвостом и в один миг слизнул кусок сладкой лепёшки с пенька.

Лепёшки кое-как собрали, уложили в корзинку, укрыли полотенцем. И пошли.

И тут Лёня увидел, что всё на полянке изменилось. Солнышко не ходило среди деревьев, не раскрывало колокольчики – оно, как обычно, висело в небе. И деревья ничего не говорили, они, как всегда, чуть шелестели листьями. И птицы не пели складную песню – они просто чирикали кто как умел…

Корней ещё раз крикнул вслед:

– Понял?

Ему никто не ответил.

– А что, меня будут бить, а я буду стоять? – продолжал он. – Я не дурак небось. Я умный.

Ему опять никто не ответил.

Тогда Корней сломил цветущую ветку с калинового куста, счистил с неё и цветы и листья – сделал хлыст.

Засвистал лихо и пошёл домой. Он шёл и топтал своими толстыми пятками нежные колокольчики. А хлыстом размахивал и сбивал головки всем цветам, которые ему попадались.

Какой же ты защитник!

В озере было полно солнца. Солнце играло в маленьких волнах, запускало широкие лучи в глубину, а у берега рассыпа́лось белыми блёстками.

Феня только что накормила уток. Теперь они отдыхали на тёплом прибрежном песке. Весь берег был белый от белых уток. Лёня и Аринка вошли в утиный загон. А Дружка не пустили.

– Жди здесь, – сказал Лёня. – Собакам нельзя на ферму. Уток распугаешь.

Дружок вяло махнул хвостом, опустил голову и улёгся у калитки. Ждать так ждать. Это дело собачье.

– А! – весело сказала Феня. – Вот как хорошо, что пришли. Сейчас чай пить