Волшебный берег - Любовь Федоровна Воронкова

– С лепёшками! – подхватила Аринка. – Мы тебе лепёшек принесли!

Лёня молча протянул Фене корзинку с лепёшками.

– Вот молодцы! – обрадовалась Феня.

Она взяла корзинку, развернула полотенце и удивилась:

– Батюшки! Что же это с лепёшками? Все на куски развалились. И трава на них налипла. И мох. Что это у нас в печке – лес, что ли, вырос?

Лёня и Аринка молчали.

Феня взглянула на Лёню и ещё больше удивилась:

– Батюшки родные! Да откуда ты, Алексей? На лбу фонарь светится. И щёку располосовал. Дрался, что ли?

– Ничего не дрался… – начал было Лёня.

Но Аринка перебила его:

– Дрался! Дрался! С нашим Корнеем. Корней его и отлупил!

– За что же он тебя?

– Я его корзинкой по спине.

– А за что же ты его?

– Корней белку хотел убить, – встряла Аринка, – а Лёня заступился.

– А зачем же сразу драться? Ты бы поговорил с ним, объяснил бы…

– Да, поговоришь с ним. Он только и знает: «Подумаешь! Твои они, что ли!»

– Эх ты! – усмехнулась Феня. – Защитник слабых!

И пошла в вагончик за чайником. Вагончик этот стоял на самом берегу. Там была Фенина постель – ведь и ночевать приходилось на озере, уток одних не оставишь. Там и керосинка стояла, а на ней кипел чайник.

Феня накрыла суровой скатёркой стол, врытый ножками в землю под рябиной. Поставила кружки. Достала сахар. Хорошо чай пить, когда над головой зелёные ветки, под ногами тёплый песок, а перед глазами синее озеро!

После чая Феня пошла по берегу посмотреть – всё ли тихо в её утином царстве-государстве. Лёня и Аринка тоже пошли с ней.

– Всё равно я буду защищать слабых, – сказал Лёня, – если их будут обижать.

– А меня будешь защищать? – спросила Аринка.

– И тебя буду.

– А ещё кого?

– Птиц защищать буду. Белок. Деревья.

Лёне вспомнилось, как Корней наступал своими толстыми пятками на колокольчики, и добавил:

– И колокольчики тоже защищать буду.

Тут Феня усмехнулась:

– Чтобы защищать слабых, надо самому сильным быть. А тебя, видишь, Корней и то отколотил.

Лёня сжал кулаки, покраснел. Можно бы и обидеться на Феню за такие слова. Но разве за правду обижаются?

– Вот ты надулся, а зря, – сказала Феня. – Подумай сам. Если бы наши солдаты только кричали: «Не дадим в обиду свою Родину!» А ни стрелять, ни воевать не умели бы – что бы получилось? Пустые слова. А кому пустые слова нужны?

Аринка увидела, что Лёня нахмурился.

– Пойдём к Пугалу, а? – сказала она. – Давно у него не были.

– Какое там Пугало! – засмеялась Феня. – Там теперь зелёный Тополь стоит. Вы его и не узнаете!

Раньше на бугорке возле птичника стояло Пугало. Его поставили там, чтобы пугать ворон, потому что вороны любят таскать маленьких утят. А сделали это Пугало так: вбили свежий тополёвый кол, привязали крестовину, надели на него рваный пиджак и старую шапку. Так оно стояло, махало рукавами, а вороны думали, что это человек стоит.

Но потом с Пугалом случилось весёлое чудо. Свежий тополёвый кол пустил корни, выкинул зелёные ростки, и Пугало стало деревом!

Лёня сразу повеселел, когда Аринка напомнила про бывшее Пугало.

– Побежим! – крикнул он.

И они помчались на бугорок.

Да, в самом деле на бугорке возле птичника стояло дерево, молодой зелёный Тополь. Листья у него блестели, кора так и сияла как отполированная, она ещё не успела огрубеть и потрескаться.

– Пугало, это ты? – закричала Аринка.

– Это – бывшее я, – ответил Тополь счастливым голосом.

– Значит, теперь ты – Тополь? – сказал Лёня.

– Да, теперь я Тополь, – снова ответил Тополь счастливым голосом. – Я очень радо… то есть рад, что вы пришли ко мне. Я могу пошелестеть над вами листьями. А если будет жарко, я дам вам холодку!

Лёня и Аринка уселись под Тополем в холодок, потому что солнце уже стояло высоко и начиналась полуденная жара.

– Теперь ты уже не сторожишь уток? – спросил Лёня.

– А как же я могу сторожить уток? – ответил Тополь. – Ведь у меня уже нет рукавов, чтобы махать ими и пугать ворон.

– Но тогда тебе, наверно, скучно? Когда нет дела, то бывает как-то скучно!

– Выдумал! – сказала Аринка. – По-моему, очень даже весело, когда ничего не надо делать.

А Тополь густо и весело зашумел листьями, засмеялся.

– Как же у меня нет дела? У меня очень много работы. Я гоню соки по веткам. Ловлю солнечные лучи, чтобы мои ветки росли и зеленели. Слежу, чтобы листья исправно дышали и очищали воздух и чтобы корни не ленились пробираться глубже в землю, добывать воду и пищу…

– Да, правда, – согласился Лёня, – тебе скучать некогда.

– Но ведь если только одна работа да работа – это тоже скучно! – сказала Аринка.

– А у меня не только работа, – нежно прошелестел Тополь, – у меня ещё и радость есть. Посмотрите-ка, что у меня на верхушке!

Лёня и Аринка вскочили оба сразу:

– Где?

– Что?

И увидели, что на верхушке у Тополя висит скворечник. Они и не заметили, что, пока тут сидели да разговаривали, скворцы уже много раз прилетали к своему гнезду и улетали снова.

– У них детки, – прошептал Тополь счастливым шёпотом, – теперь Скворцу даже и песенку спеть некогда – надо кормить деток, всё кормить, кормить!..

Новое знакомство

Скворцы прилетали и улетали, прилетали и улетали. И каждый раз приносили птенцам то улитку, то гусеницу, то слизняка…

– В это время с утренней зари до полудня они каждые три минуты прилетают, – сказал Тополь, – каждые три минуты!

– А что, у тебя часы есть? – спросила Аринка.

– А Солнышко разве не часы? Я уже привыкло… то есть привык. И все мои ветки привыкли следить за временем по Солнышку.

– Значит, как три минуты – так улитка, ещё три минуты – гусеница, – сказал Лёня. – Сколько же они за день перета́скают?!

– Вот и сосчитай.

Лёня взял палочку, стал чертить на земле, хотел сосчитать, но не сумел.

– Я бы сосчитало… я бы сосчитал, – прошелестел Тополь, – но ведь я не учился. После полудня они тоже всё время таскают. Только поменьше, через каждые пять минут.

– Ой-ой! – Аринка всплеснула руками. – А если бы не скворцы, так все бы эти улитки и гусеницы живы остались! Они бы по всей земле расползлись!

– И всё бы кругом пожрали, – сказал Лёня. – Интересно, а почему же мы этим птицам «спасибо» не говорим?

– А человек редко кому говорит «спасибо». – Тополь чуть-чуть загрустил. – Разве говорит он «спасибо» дереву, например, или траве за то, что мы очищаем воздух? Без нас ведь и дышать нечем было