Новогодний подарок - Джанни Родари

Не езди, Харон! (Она тоже так ласково зовет его.) Они убьют тебя! При чем тут ты? Какое тебе дело до барона Ламберто! Подумай о своих детях, которые могут остаться сиротами.

— Да они уже взрослые, у них свои семьи!

— Подумай о внуках!

— А чего о них особенно беспокоиться?

У причала всегда находятся мальчишки, ныряющие в воду. Журналисты выуживают их за волосы и тоже интервьюируют перед телекамерой:

— Кто тебе больше нравится — Зорро или Фантомас?

— А тебе что лучше дается — кибернетика или структурная антропология?

— Сколько будет трижды восемь?

Словом, кино не кончается. Торговцы носят мэра на руках, словно все это его личная заслуга. В местном банке открыли дополнительно три окошечка для финансовых операций.

Журналистам тоже работы хватает. Все время есть о чем рассказать: то какой-то миланский адвокат организовал соревнования по ночному футболу, то какой-то бродячий продавец устраивает демонстрацию своего товара — пробковытаскивателей. Они совершенно необходимы тем, у кого есть бутылки, в которые провалились пробки. Кроме того, в программе дня концерты клавичембало или духовых инструментов, выступления хоровых ансамблей, бег в мешках…

Местные крестьяне просят телерепортеров:

— Позвольте нам сказать пару добрых слов о наших винах — Гаттинара, Гемме, Сиццано, Фара…

На третий день в Орту приезжает автобус с кондиционером. По специальному разрешению местного регулировщика уличного движения, пораженного содержанием этого автобуса, шофер ставит его на площади, где обычно могут находиться только пешеходы. На номерном знаке стоят буквы «МИ», что значит Милан. Первыми из него выходят двадцать четыре синьора в темно-серых костюмах. Затем выходят еще двадцать четыре, помоложе, в синих костюмах. Одним словом, сорок восемь белых рубашек и сорок восемь галстуков. Все вместе они производят исключительный эффект. Кто же это такие? Это двадцать четыре генеральных директора банков, принадлежащих барону Ламберто, каждый со своим секретарем, который должен делать записи, звонить по телефону и носить портфель с документами.

Толпа затаила дыхание. Разве кто-нибудь видел когда-либо сразу две дюжины генеральных директоров банков? Живые, во плоти, в блестящих ботинках, некоторые в очках, и все, как один, с непроницаемыми лицами.

— Дорогу, дорогу, — говорят секретари.

В толпе с трудом образуется узкий проход, по которому двадцать четыре директора, а затем еще двадцать четыре секретаря гуськом направляются к берегу на виду у острова. Вот они снимают в знак почтения все сорок восемь шляп. Надевают. И некоторое время недвижно стоят, глядя на остров.

Печать и другие средства массовой информации устремляются на приступ, стреляя вопросами по крайней мере на двадцати различных языках, но получают ответ только от одного из двадцати четырех секретарей, который был выбран пресс-атташе. Со своей стороны он отвечает только одно:

— No comment.[12]

Спустя несколько минут двадцать четыре банкира и двадцать четыре их секретаря направляются в мэрию, входят в кабинет мэра, и тот вручает им послание барона Ламберто, которое тайно передал ему Дуилио. Послание гласит:

«Любезные господа,

благодарю вас за заботу обо мне. Надеюсь, вы все здоровы. Я чувствую себя прекрасно. Два часа в день занятий гимнастикой — это для меня слишком мало. Поэтому я попросил бы вас достать мне штанги, необходимые для занятий тяжелой атлетикой. Это единственный вид спорта, который разрешен мне в данной ситуации. Желаю вам приятного пребывания на прекрасном берегу Орты.

Любящий вас Ламберто».

После подписи барона главарь бандитов крупными печатными буквами приписал:

«ПОСТСКРИПТУМ. В ОБМЕН НА БАРОНА ЛАМБЕРТО, НАШЕГО ПЛЕННИКА, ТРЕБУЕМ ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ МИЛЛИАРДА, ПО ОДНОМУ ИЗ КАЖДОГО ЕГО БАНКА. ЧЕКИ, ОБЛИГАЦИИ, ВЕКСЕЛЯ И ТЕЛЕФОННЫЕ ЖЕТОНЫ НЕ ПРИНИМАЮТСЯ».

Двадцать четыре генеральных директора переглядываются, и то же самое делают двадцать четыре секретаря. Они не знают, возмущаться ли требованием выдать двадцать четыре миллиарда или огорчаться по поводу штанги для занятий тяжелой атлетикой. Легкое покашливание выдает их смущение. Более сильное покашливание говорит об их полной растерянности. Один из секретарей шепчет на ухо своему соседу:

— Барон, бедняжка, наверное, сошел от страха с ума.

— И что же вы ответите на это? — спрашивает мэр.

— Ответа не будет, — заявляют генеральные директора. Они встают все сразу, как один, прощаются и, преследуемые двадцатью четырьмя своими тенями и двадцатью четырьмя секретарями, выходят на площадь и садятся в автобус. Автобус быстро отвозит их в Миазино, где для них приготовлена вилла XVII века с фресками XVIII века, картинами XIX века и бытовыми электроприборами XX века.

Здесь они проводят ночь, укрывшись от внезапной грозы, которая обрушилась на несчастных, застигнутых врасплох в широкой долине, безжалостно пронизываемой молниями. Но одному человеку не спится в эту ночь по другой причине. Это самый молодой из двадцати четырех секретарей. Взяв напрокат машину, он едет в Милан, чтобы раздобыть то, что просит барон. Двадцать четыре генеральных директора долго обсуждают за ужином этот деликатный вопрос. В конце концов двадцатью четырьмя голосами решают слепо повиноваться непонятным приказам хозяина.

— Очевидно, у него свои планы.

— Может быть, он готовит ловушку? Мы не должны мешать ему.

На следующее утро, когда Дуилио собирается отправиться на остров с грузом продуктов, самый молодой секретарь успевает вручить ему спортинвентарь, приобретенный на вес золота в одном из спортивных клубов ломбардской столицы, который открыт и ночью.

— Что в этих пакетах? — спрашивают полицейские, которые обязаны проверять груз.

— Спортинвентарь, марешалло.

— А может быть, пистолеты, пушки, атомные бомбы? Откройте, откройте, покажите!

На глазах у тысячи любопытных развязывается веревка, разворачивается бумага, и появляются штанги и диски. Бригадир, в прошлом чемпион по поднятию тяжестей, официально удостоверяет, что веса верны.

— Кому все это нужно?

— Синьору барону, марешалло. Он занимается тяжелой атлетикой.

— Сколько лет синьору барону? — спрашивает марешалло.

— Девяносто четыре.

Марешалло в сомнении. Но в конце концов решает, что «никогда не поздно», и ставит штамп на подозрительный товар.

Орта и все окрестности получают прекрасную тему для обсуждения на целое утро. Передаваемая из уст в уста новость, конечно, претерпевает некоторые изменения. В полдень в Стрезе, по другую сторону гор, официант в гостинице сообщает своему шефу, что барон Ламберто участвует в будущей Олимпиаде на соревнованиях по бросанию молота. В 2.30 в Лавено, на берегу Лаго Маджоре, продавец мороженого сообщает своему покупателю, немецкому туристу, что барон Ламберто тайно побил мировой рекорд по прыжкам с шестом.

— О, йа, йа! — говорит немец и откусывает