Барсук - Энтони Макгоуэн

Они все трое с собаками стояли под деревом. В птицах и животных я разбираюсь неплохо, а в деревьях — намного хуже, поэтому про это дерево могу сказать только то, что оно было очень большим и старым. Росло оно на склоне на самом краю Зарошки. Его кривые толстые корни сначала уходили под землю, а потом выпрыгивали наружу, как дельфины из морской волны.

В земле между корнями была довольно большая дыра — при желании в неё можно было просунуть голову.

Кенни хлебом не корми, дай залезть головой в какую-нибудь дыру и там застрять.

У Рича и Роба с собой были лопаты. Джезбо зачем-то вооружился молотком. Собаки, дрожа от нетерпения, нарезали круги вокруг хозяев, фыркали и гавкали.

— Джезбо, что здесь происходит? — спросил я, хотя уже и сам догадывался, что они, скорее всего, загнали в нору лису.

— Это барсучья нора, — ответил Джезбо. — Кенни, ты же хочешь поиграть с барсучками?

— Хочу! — воскликнул Кенни. У него на лице сияла широченная улыбка.

Так вот, оказывается, в чём дело. Джезбо послал Кенни за мной, чтобы я поучаствовал в их забаве.

Ну уж нет.

— Вы прекрасно обойдётесь без нас, — сказал я, стараясь не смотреть в лицо Джезбо — у него же этот чёртов молоток.

Джезбо ухмыльнулся так, что его рожа сразу запросила кирпича.

— Кенни, но тебе ведь очень хочется поиграть с барсучками, правда? — сказал он.

— Конечно! Для этого и пришёл. И брата привёл, как ты сказал, чтобы он тоже поиграл.

— Кенни, нам нужно домой, — сказал я и положил руку брату на плечо. — Идём, сделаем себе хлопьев с молоком. По-моему, в буфете осталась пачка «Фростиз».

Кенни шарахнулся от моей руки, как от раскалённого утюга.

— Ты никогда не даёшь мне играть, — заканючил он. — Я домой не пойду. Я не хочу есть. Я не люблю «Фростиз».

— Ты путаешь, «Фростиз» ты любишь, — сказал я как можно спокойнее. — Тебе не нравятся «Уитабикс». И ещё яичница.

— Вы оба останетесь, — по-хозяйски распорядился Джезбо.

— Я — нет, — ответил я. — То, что вы делаете, — плохо. Противозаконно.

Уже в следующий миг я понял, что этого говорить не стоило.

— Про-ти-во-за-кон-но, — передразнили меня Рич и Роб такими специальными козлиными голосами, чтобы показать, какой я жалкий додик, и сами же заржали, довольные своим остроумием.

— Жаль, твой папаша не вспомнил о законе, когда прятал у себя в сарае ворованные дивидишки, — сказал Рич.

Роб хохотнул, а потом они оба посмотрели на Джезбо. Ухмылка жирным слизняком ещё шире расползлась по его физиономии.

7

Тут надо объяснить про дивиди и почему при упоминании о них все так развеселились.

Мой отец находился под подпиской после того, как полиция нашла у нас в сарае целый склад видеодисков. Мик Боуэн, отец Джезбо, сказал ему, что они пиратские. По его словам, даже если диски обнаружат, предъявить моему отцу смогут только нарушение авторских прав, а за это никого ещё ни разу не посадили. Он предложил отцу двести фунтов за то, чтобы он на время оставил их у себя, и отец согласился. Деваться ему было некуда, потому что Мик Боуэн как бы заправлял всеми делами в нашем городке, и, если ты ему отказывал, это значило, что скоро тебе перебьют окна в доме и, возможно даже, хорошенько наваляют твоим детям.

Но диски оказались не пиратскими, а самой настоящей лицензионкой, украденной со склада в Бирмингеме. Поэтому отец получил обвинение в укрывательстве краденого и перспективу загреметь за решётку. Полицейские обещали, что, сдав тех, кто передал ему видеодиски, отец отделается общественными работами. Но стукачом мой отец никогда не был.

От маминого ухода он так до конца и не оправился, но до этой истории более или менее держался. У нас всегда была еда на столе, со шмотками тоже всё было в порядке. Два года он работал в магазине рыболовных принадлежностей, потом продавал разную хрень типа тряпок для посуды на рынке в Понтефракте. После этого занялся распространением флаеров и прочего рекламного мусора. Какое-то время он даже разносил газеты, но завязал с этим, когда узнал, что из-за этого над нами с Кенни смеются в школе.

После того как отца повязали с дивиди, у него опустились руки. Он целыми днями пялился в ящик, а по вечерам накачивался дешёвым баночным пивом. Ничего особо плохого он при этом не делал. Собственно говоря, он не делал вообще ничего. Как мне кажется, он просто ждал, что будет дальше. Если его посадят, нас с Кенни отдадут в приют. Он, насколько я понимаю, так сильно этого боялся, что старался о таком варианте вообще не думать.

Короче, вот над чем эти трое потешались в Зарошке и вот почему, не считая всего остального, я так ненавидел Джезбо и его отца.

Джезбо подошёл ко мне и обнял за плечи своей тяжёлой рукой. Собаки тоже подошли. В смысле собаки Джезбо. Тина, джек-рассел, тянула поводок, сгорая от нетерпения залезть в нору.

— Я тебя не задерживаю, — сказал Джезбо. — Мы же типа, как говорится, в свободной стране. Но если ты уйдёшь, бедняжка Кенни останется совсем один, без бвашика, и никто его, если что, не пвиквоегп. А барсуки, они бывают такие свирепые…

Мы оба с Кенни понимали, что Джезбо имеет в виду не барсуков.

Я пожал плечами:

— Ладно, остаюсь. И делайте что хотите, но, чур, без меня. Потому что это неправильно.

— Поступай как знаешь, маменькин сынок, — глумливо произнёс Джезбо. — Ой, я совсем забыл. Маменьки-то у тебя, по-моему, и нету?

Рич с Робом рассмеялись, и, как всегда, когда кто-нибудь смеялся, Кенни засмеялся тоже.

Потом Джезбо перестал обращать на меня внимание, и охотники принялись за дело, а я стоял и как дурак молча за ними наблюдал.

8

Ниже по склону они нашли ещё два выхода из норы и перегородили их сеткой. Причём почти всю основную работу проделал Кенни, остальные всё больше покрикивали на него и командовали, что и как делать.

Закончив, они собрались запускать в нору джек-рассела Тину.

Но я понимал, что они всё делают неправильно. Так охотятся с хорьками на кроликов. Ставят сетки на выходы из кроличьей норы и запускают под землю хорька; обделавшись от страха, кролики пулей вылетают наружу и попадают в сети. Специалистом по барсукам я себя не считал, но точно знал, что они не кролики.

— Они там убьют вашу собаку, — сказал я.

Мне не