Как настоящий мужчина - Сельсо Ал. Карунунган

Снова девичий голос под нежную музыку призывает пользоваться «Спрингсуитом» и смывать грязь только мылом этой фирмы.

В тот день ни тетя, ни я почти не прикоснулись к обеду, хотя был «цыпленок адобо» и жареный рис с «сосисками Бильбао», я их просто обожал. Мы не находили себе места: не терпелось узнать: героиня купила яд травить крыс или отравить себя?

На следующий день тетя Салли забежала в магазин всего на несколько минут — боялась опоздать на радиопередачу. Диктор вкратце рассказал, что происходило в предыдущих сериях, и мы услышали тяжелые шаги: героиня возвращалась домой. Она положила крысиный яд на стол, мы замерли.

Тут героиня заговорила сама с собой. Она вспоминала счастливые минуты любви, особенно в душу ей запал день, когда она и возлюбленный попали под дождь. Они укрылись его плащом и все же вымокли до нитки. Это было такое счастье, что девушка разрыдалась. Наконец героиня задает решающий вопрос: «Женщина я или крыса?»

В доме стояла такая тишина, что был слышен каждый удар сердца тети Салли. Оно билось, как барабан моро в дни войны.

Перед девушкой вопрос стоял ребром: если она женщина, то должна навеки остаться старой девой, если крыса — то принять яд. Ее размышления прервал телефонный звонок. Звонок был не по пьесе, а настоящий у нас в доме. Не успел я попросить святого Криспина, моего патрона, чтобы тетушка не посылала меня к телефону, как та уже это сделала. Сердце рвалось на части, хотелось узнать о решении девушки: остаться старой девой или крысой, но нужно было идти. В душе на мгновение вспыхнула ярость: ведь тетя явно знала, что звонят не мне — кто меня знал в Нью-Йорке? — и все же заставила идти к телефону.

Я поспешно поднял трубку. Конечно, спрашивали тетю Салли. Я позвал тетю, но та ждала решения девушки. Я заорал:

— Это вас, тетя Салли!

Она подошла к телефону, недовольно бурча:

— Не могут позвонить, когда я не занята!

Я бросился на кухню, где стоял приемник, и попал как раз на пение: «Наше мыло — «Спрингсуит»…» и так далее.

Развязка была упущена. Мое огорчение трудно описать. Появилась разгневанная тетушка. Глаза ее метали молнии.

— Кто бы, ты думал, звонил? Миссис Тори́био! Звонила просто так, от нечего делать!

Она захватила конец песенки и беспомощно уставилась на приемник.

— Убила она себя или нет?! — в отчаянии воскликнула тетя.

— Не знаю. Я прибежал, а девушка уже пела свою мыльную песенку.

— Эта госпожа Торибио невыносима! — возмутилась тетя Салли. — Звонить по пустякам, да еще в абсолютно неподходящий момент!

Снова зазвонил телефон.

— Послушай, Крис! — сказала тетя и начала прибирать на столе.

Я пошел к телефону. Вновь госпожа Торибио и опять спрашивала тетушку.

— Вас, тетя.

На сей раз тетушка направилась к телефону спокойно. Я наблюдал за ней. Она взяла трубку, и лицо ее мгновенно преобразилось. Губы скривились, будто она вот-вот скажет что-то обидное. На мгновение она потеряла дар речи, потом грохнула трубку и закричала.

Я решил, что произошло что-то ужасное. Наверное, госпожа Торибио околдовала ее. Я приблизился к тете и робко спросил, что произошло.

— Проклятая болтунья! — с дрожью в голосе произнесла она. — Хочет доконать меня!

— Что случилось?

— Это подло! Звонит и говорит, что она, мол, так хотела поговорить со мной, что забыла включить свою любимую радиопередачу. Если я слушала радиодраму, не знаю ли я, чем все кончилось, проглотила героиня крысиный яд или нет?!

Несколько дней я знакомился с городом, ходил с тетей по магазинам и на рынок. Супермаркет[36] в соседнем квартале произвел на меня удивительное впечатление — чего там только не было! Решить, какую сделать покупку, и то уже была целая задача. Я в жизни не видел такого количества сластей, чеснока, свежего мяса и консервов, бутылок с содовой водой. Как только они все это прячут на ночь?

Достаточно было взглянуть на покупки тети, чтобы определить, в каком она настроении. Если была счастлива и довольна жизнью, то накупала свежие продукты, содовую воду и красивые разноцветные салфетки. Когда же была не в духе, сердитая или усталая, то брала несколько банок консервов и рулоны туалетной бумаги.

С базара мы зашли в аптеку на углу Бродвея и 72-й линии. Аптека, как и супермаркет, — просто фантастика! Это огромный магазин, где есть даже ресторан. В книжном отделе продавались маленькие книжечки знаменитых авторов вроде «Трагедий» Шекспира или Библии на английском языке. В кондитерском можно было купить лимонные драже, в табачном — табак и лезвия к безопасной бритве. Рядом был гигантский отдел, где продавались электрические лампочки, огородные инструменты, занавеси, удобрения, игрушки, пластиковый бассейн для купания детей — одним словом, все, что нужно человеку на все случаи жизни. Правда, я что-то не видел там гробов. И, наконец, в тесном уголочке, еле заметном за игрушками и верхней одеждой, будто сам хозяин магазина стыдился его, приютился отдел, где продавались лекарства.

— Почему магазин называется аптекой? — спросил как то я тетю Салли, когда мы покупали аспирин и бутылку магнезии.

Она наклонила голову, пожевала губами, внимательно посмотрела на удобрения и игрушки, что были выставлены в соседнем отделе, потом без долгих слов схватила меня за руку и прошипела:

— Идем отсюда, Крис! Я себя плохо чувствую.

Так до сего дня я и не знаю, почему американцы называют такие магазины аптекой.

ГЛАВА 12

ВИЗИТ В БРУКЛИН

Дело было вечером в субботу. Мы помогали тете мыть посуду на кухне после ужина. Дядя вдруг спросил, когда я собираюсь навестить стариков своего друга.

— Родителей Ричарда Купера?

— Да.

— В любое время, — заметил я, вытирая маленький соусник. — Мне их очень хочется повидать.

— Я могу тебя подвезти, только надо выбрать субботний или воскресный день, а может быть, какой-нибудь праздник.

— А ближайшая суббота тебе не подходит?

— Надо взглянуть на календарь, — ответил дядя, осторожно опуская на стол тяжелое деревянное блюдо, он его только что тщательно вытер.

Мы направились в кладовку. Чего там только не было: веники, тряпки, веревки, краски, куча разных инструментов, а на внутренней стороне двери висел любимый дядин календарь с цветной фотографией обнаженной девушки. На ней были только сандалии и шляпа-сомбреро. Под фотографией красовалась надпись:

СУВЕНИР

САМОГО КРУПНОГО МЯСНОГО МАГАЗИНА МАКА.

Только здесь самое лучшее мясо по ценам, возбуждающим аппетит.