Кто ты на Кэтнет? - Наоми Критцер

в Купертино, штат Калифорния. Я не понимала, что тут делает эта бумажка, но потом еще глубже нашла документы на смену имени с Лора Пэкет на Дана Тейлор. А еще дальше — свидетельство о рождении Стефании Квиннпэкет с моим днем рождения.

— Значит, мою маму на самом деле зовут не Дана, а моя фамилия не Тейлор? — сказала я громко и нервно засмеялась. На самом деле мою маму зовут Лора, а я Стефания Квиннпэкет.

— Странное имя.

— Видимо, это фамилии моих родителей, соединенные в одну.

Дальше были еще какие-то официальные документы, в том числе некое защитное предписание и еще на опеку. Там же лежало завещание, сделанное по образцу (это было видно по колонтитулу) и заверенное нотариусом. В нем говорилось, что я должна жить с какой-то Хочу Марианной. На дне лежала потрепанная книжка в мягкой обложке с изображением печатной машинки в коробке, и фотография четырех улыбающихся людей перед знаком «Гомерик софт». Похоже, одной из них была мама. Я перевернула фотографию и увидела имена: Лора, Раджив, Майк и Хочу. Я понятия не имела, что это за имя такое — Хочу.

Пароля не было.

— Ладно, — сказала Рейчел. — Твой восьмой день рождения. Ты совсем не помнишь?

Я помотала головой.

— А что с тобой было в семь лет, помнишь?

— Да, — сказала я. — Я помню, потому что у меня больше никогда с тех пор не было друзей. То есть вплоть до сих пор.

Я рассказала Рейчел про лето с Джули, про одинаковые платья. Про летучих мышей, про комнату в подвале и странный запах. Про Стеллалуну. И теорию Ико, что мама дала Джули неправильный номер. И сколько в Соединенных Штатах людей с фамилией Смит.

— А книжка у тебя сохранилась?

— О да. — Я достала «Стеллалуну», и Рейчел сразу пролистала на первую страницу, где стояла подпись: «С Рождеством, Джули, наша звездочка. С любовью, бабушка и дедушка».

— Жаль, они город не приписали. — Рейчел была разочарована.

— Я бы все равно не вспомнила, куда мы пошли на мой восьмой день рождения.

— Приляг сюда, — сказала Рейчел, слезая с кровати. — Закрой глаза.

Она открыла книгу и аккуратно положила мне на лицо. Я захихикала, а она сказала:

— Тихо! Это признанная техника восстановления памяти! Сосредоточься на запахе.

Я вдохнула запах книги. Пахло просто книгой, а не нашей комнатой в доме Джули. Рейчел молчала, и минуту я просто дышала и снова вспоминала дом Джули.

Спустя несколько минут Рейчел сняла книгу с моего лица и сказала:

— Не открывай глаза. Ты ведь сегодня говорила, что твое самое раннее воспоминание — из детского сада? С него и начни.

— Я пыталась вырезать фигурки безопасными ножницами, очень разозлилась и бросила ножницы, а они попали в лицо мальчику, и он расплакался. Я пыталась объяснить, что не целилась ему в лицо, просто кинула ножницы, но никто меня не слушал. Меня отправили в какую-то комнату для провинившихся. Я ждала не знаю сколько, а потом мама меня забрала. Все вещи уже были в фургоне. Значит, мы уже тогда постоянно переезжали, ведь я сразу поняла, что это значит. Я хорошо помню, потому что очень разозлилась. Разозлилась на всех, кто меня не слушал, когда я пыталась объяснить, что это случайность. На мать, которая решила, будто я такого натворила, что единственный выход — бежать. Не знаю, почему она так решила. Все-таки я была просто детсадовцем, и меня всего лишь отправили в кабинет директора — никакой полиции, ничего такого.

— Ты помнишь, где это случилось?

— Там было жарко. Воздух липкий. До следующего города мы ехали почти целый день. И кажется, у штата было двойное название, типа Северная Дакота или Южная Дакота.

Я рассказала Рейчел, как раз за разом попадала в неприятности, пока не научилась просто затыкаться, а не злиться. Рассказала про девочку в первом классе, которая подошла ко мне и сказала: «Слышала, ты живешь над химчисткой». Ее звали Энджи, у нее был идеально ровный пробор и две толстых блестящих косы, волосок к волоску. Рассказываю, как в тот раз решила, что это стоит переезда, и выдрала у Энджи хороший клок волос и так и не выпускала его из кулака, когда мы уже ехали в фургоне в другой город.

Когда мы снова дошли до Джули, я вспомнила, что мы жили в том доме летом, а потом мама сказала, что хочет уехать до наступления осени. Мы въехали сразу, как только закончился учебный год, и уехали прямо к его началу. Джули говорила, что у нас будет миссис Зигмиллер, старая карга, но со мной в классе будет не так страшно. Может быть, поэтому мама и захотела уехать до начала школы. Скорее всего, я бы не поладила с учительницей, которую заранее называют старой каргой.

— Юта, — сказала я вдруг. — Джули жила в Юте.

И тут я вспомнила свой восьмой день рождения: я умоляла маму съездить к Джули в качестве подарка, но мама не разрешила и вместо этого отвела меня в парк аттракционов. Не помню его название, но помню, что там были огромные качели над водой и горка, которая казалась абсолютно вертикальной.

— Ладно, давай посмотрим фотографии, — сказала Рейчел.

Я подсела к ней, и мы стали искать в интернете картинки горок, которые идут вверх вертикально. Ни одна даже отдаленно не была похожа на мое воспоминание, и ни в одном парке не было гигантских качелей над водой. Чем дальше, тем больше мне казалось, что я все придумала.

— Ты хотя бы помнишь парк аттракционов, — сказала Рейчел. — Попробуй вспомнить штат, где это все было? Тогда будет проще искать…

— Я кое-что нашла в документах, хочу посмотреть в интернете, — ответила я.

Хочу Марианна оказалась программистом, работала в Бостоне. В ее резюме была фотография. На вид она была маминой ровесницей, наверное. Я закрыла страницу.

— Вот блин, смотри, — сказала Рейчел и повернула ко мне экран своего компьютера. Она набрала в поиске «Стефания Квиннпэкет» и открыла первую же страницу.

Это был очень простой сайт под названием «В поисках Стефании Квиннпэкет». Под заголовком — фотография щекастого младенца с темными волосами и недоверчивым лицом. Теоретически, это могла быть я.

«Стефания Квиннпэкет — моя шестнадцатилетняя дочь. Мать забрала ее и пропала, когда ей было четыре. Моя бывшая жена мстительна и наверняка настраивает дочь против меня и рассказывает всякие ужасы о нашей совместной жизни. Я хотел бы восстановить связь со Стефанией. 1000 долларов за любую информацию».

Рейчел уставилась на экран.

— Как думаешь, это правда?

Я покачала головой, вспоминая все, что знаю об отце: поджог, сталкинг, тюрьма.

— Он в тюрьме сидел.

— Ты уверена? Может,