От Москвы до Берлина. Рассказы для детей - Сергей Петрович Алексеев

Богатырские фамилии

Отличившихся воинов представляли к наградам. Штаб. Два офицера. Младший по званию. Старший по званию. Младший зачитывает наградные листы, называет фамилию отличившегося, докладывает старшему, за что и к какой представлен боец награде.

Чётко идёт работа:

– Найда.

– Кахаров.

– Кули-заде.

Приятно офицерам читать о героях:

– Беспалов.

– Каралов.

– Омаров.

– Дзесов.

Читая одну из бумаг, чуть задержался младший.

– Ну что там? – поторопил его старший.

– Вот молодец. Вот молодец, – восхищается младший.

– Кто же?

– Герой! Орёл!

– Кто же?!

– Богатырь, – откликается офицер.

– Фамилия как?

– Богатырь, – опять о своём офицер.

Поднял старший начальник глаза на младшего:

– Фамилия?

– Иван Богатырь, – улыбается офицер.

Посмотрел недоверчиво старший на младшего.

– Иван Богатырь, – повторяет младший и тянет бумагу старшему.

Действительно, под Севастополем сражался Иван Богатырь. Был он ефрейтором. Был пулемётчиком. Оставшись один в окопе, он принял неравный бой с фашистами. Герой был ранен в голову, контужен, затем ранен в правую руку, но продолжал сражаться. Пять часов до прихода помощи удерживал Иван Богатырь свою позицию. Многих фашистов уничтожил в этом бою солдат. Прочитал старший офицер наградной лист о подвиге Ивана Богатыря.

– Герой! Орёл! – согласился офицер.

Потом полистал другие бумаги. Прочитал про другие подвиги. Глазами прошёл по фамилиям. Читает: Линник, Главацкий, Гахокидзе, Байда, Умеркин, Спирин…

– Молодцы, молодцы, – произносил офицер.

Пулемётчик Иван Иванович Богатырь, пехотинец ефрейтор Павел Дмитриевич Линник, политрук роты Георгий Константинович Главацкий, политрук другой роты Михаил Леванович Гахокидзе, старший сержант разведчица Мария Карповна Байда, артиллерист младший лейтенант Абдулхак Умеркин, пехотинец старший лейтенант Николай Иванович Спирин – все они были воистину богатырями. Все они, а вместе с ними и многие другие за свои подвиги, совершённые при защите Севастополя, стали Героями Советского Союза.

Вновь посмотрел офицер на фамилии:

– Нет здесь простых. Богатырские все фамилии.

Константиновский равелин

Северная часть Севастополя. Выход из бухты. Начало моря. Здесь у моря поднялась крепость. Это Константиновский равелин.

Любой корабль, входя в Севастополь, не обойдёт, не минует Константиновский равелин. Не минуешь его и при выходе. Константиновский равелин как страж, как часовой у ворот Севастополя.

1942 год. Июнь. Всё сильнее фашистский удар на севере. Наступают фашисты. Вводят новые силы. Всё труднее, труднее нашим. Прорвались фашисты с севера. Овладели Северной стороной. Вышли к бухте, к морскому берегу. Лишь равелин дерётся.

Вместе со всеми в бою морской офицер Иван Кулинич. Азартен в бою Кулинич. Вот он стоит на виду у моря. Китель моряцкий в дыму, в ожогах. Лоб бинтами крест-накрест схвачен.

Сражается равелин. Волком вцепились в него фашисты. Снаряды, как молот, дробят округу.

Не сдаётся Константиновский равелин.

Бомбят равелин самолёты. Танки в стены чуть ли не лбами бьют.

Всё меньше и меньше в живых героев. И всё же стоят герои. Прикрывают отход своих. В эти дни корабли Черноморского флота вывозили из города раненых. Сдать равелин фашистам – значит отрезать нашим судам путь из бухты в открытое море. Удержались герои до нужного срока. Не подпустили фашистов к берегу. Ушли без потерь корабли из бухты.

Ушли корабли. Опустела бухта. Долг до конца исполнен. Прибыл теперь приказ, чтобы и сами герои покинули равелин. Простились матросы с крепостью. Все ушли. Лишь один остался – Иван Кулинич. Взорвать равелин, уничтожить запас снарядов – с этой целью и задержался теперь Кулинич. Отправил минёров:

– Я – сам! Я – сам!

Вот он стоит на виду у неба. Китель моряцкий в дыму, в ожогах. Лоб бинтами крест-накрест схвачен.

Вновь атакуют фашисты крепость. Не отвечает фашистам крепость. Осмелели фашисты:

– Форвертс! Вперёд!

Ворвались фашисты в крепость. Видят – стоит комиссар. Китель моряцкий в дыму, в ожогах… Устремились к нему фашисты. Рты исказились в победном крике.

Несутся фашисты. Предпоследний, последний шаг.

– Получайте, – тихо сказал Кулинич. Повернул механизм подрывной машины.

И в ту же секунду поднял землю страшенный взрыв. Взлетели фашисты к небу.

Погиб морской офицер Кулинич.

Мстили фашисты потом равелину, хотели сровнять с землёй, Шипели мины. Рвались запалы. Но он стоял. Вскипало море. Гудели скалы. Но он стоял.

То кровь героев скрепила стены. То подвиг смелых жил в этих стенах.

Он и нынче стоит у моря – страницей славы, страницей боли – Константиновский равелин.

«Все здесь!»

Наступили самые трудные дни Севастополя. Кончались боеприпасы. Кончались силы.

Командир бригады морских пехотинцев генерал-майор Евгений Иванович Жидилов и комиссар бригады Александр Митрофанович Ищенко направлялись к Хомутовой балке. Здесь сражалась одна из наших артиллерийских батарей.

Бегут под огнём командиры. Слышат, как отвечает фашистам советская батарея.

– Молодцы артиллеристы! – сказал генерал Жидилов.

– Орлы! – подтвердил комиссар Ищенко.

Вышли командиры к открытой площадке. Смотрят – не видят пока саму батарею. Замаскировались артиллеристы. Зато видят командиры место, куда несутся наши снаряды. Точно ложатся взрывы. Ударяют в ряды фашистов.

– Молодцы! – не сдержался теперь комиссар Ищенко.

– Орлы! – поддержал комиссара комбриг Жидилов.

Ещё минута, вторая. Кустами, овражком, снова открытым местом пробежали командир и комиссар. Вот тут совсем рядом Хомутовая балка, рядом совсем батарея.

Вышли командиры к её позициям. Вот они, наши пушки, наши орлы-артиллеристы.

Смотрят командир и комиссар: из четырёх пушек на батарее уцелела одна-единственная. И у этой одной-единственной находится один-единственный артиллерист-матрос.

Лицо у матроса суровое. Ворот флотской рубахи порван. Бескозырка чудом держится на затылке.

За снарядом посылает снаряд матрос. Словно прирос к орудию. Даже, кажется, не замечает, что явились сюда командиры.

Шагнул генерал Жидилов к артиллеристу:

– Где остальные?

– Здесь, – ответил матрос.

Посмотрел командир, посмотрел комиссар, – нигде никого не видно. Неужели отступили, отошли без приказа?

– Где остальные? – повысил голос, почти закричал генерал Жидилов.

– Все здесь, – повторил артиллерист. – Никто не ушёл…

Комиссар Ищенко тронул генерала за руку, показал на стоящие рядом разбитые пушки.

Посмотрел генерал и только теперь обратил внимание на то, что рядом с пушками, у их колёс, лежали люди. Это были матросы, боевые товарищи артиллериста. Все они погибли.

– Никто не ушёл. Все здесь, – тихо повторил артиллерист. И снова припал к орудию.

Тогда в разгар боя ни генерал Жидилов, ни комиссар Ищенко не успели узнать фамилию отважного артиллериста. Фашисты рвались на позиции советской батареи. Генерал Жидилов и комиссар Ищенко сами вступили в бой.

Известна ныне фамилия героя. Им был черноморский матрос Коваленко Иван Захарович.

Безупречный

В сухопутную роту попал матрос. Был зачислен как пополнение. Спрыгнул матрос в солдатский окоп:

– Как у вас тут, братишки, в трюме?

Это окоп окрестил он трюмом.

Переглянулись солдаты. Окоп как окоп.