Чисто убийственная магия - Деби Глиори

— Добро пожаловать, Нонна. — Синьора Стрега-Борджиа подвела старушку к шезлонгу и осторожно усадила ее. — Чаю? Шампанского? Клубники?

— Вам удалось его найти? — спросила старушка. Ее голос звучал болезненно сухо, напоминая шуршание опавших листьев, а слова казались сделанными из пыли. — Лечение, помнишь? — добавила она. — Ты ведь не забыла, правда? — ее водянистые глаза с мольбой остановились на синьоре Стрега-Борджиа.

— Нет, Нонна, — ответила та. — Нет еще.

Стрега-Нонна съежилась в своем шезлонге. В солнечном свете ее кожа казалась почти прозрачной. У ее ног с тихим ворчанием притулился Сэб. Старая дама улыбнулась, отчего лицо ее покрылось морщинками, словно ядрышко каштана. С тихим скрипом она наклонилась вперед и погладила грифона по кожистой голове.

— Милый верный зверь, — пробормотала она, — ты носишь на плечах свои шестьсот лет легче, чем я… — Грифон смотрел на нее с обожанием. — Мне не хватает наших бесед, — протянула она, — наших долгих прогулок… В морозильнике так одиноко, знаешь ли. И все же… когда-нибудь…

Две большие слезы выкатились из-под век грифона.

Стрега-Нонна поднялась на ноги. С трудом нагнувшись, она взяла ягодку клубники из вазы с фруктами. Титус завороженно смотрел, как прапрапра и т. д. бабушка протолкнула ее в свой беззубый рот, немного покатала там и проглотила.

— Лето… — сказала она, ковыляя обратно к дому. — Вкус летних дней… — Она исчезла в темном дверном проеме Стрега-Шлосса. Сэб тихонько захныкал.

— Что она имела в виду, когда говорила о лечении? — спросила Пандора.

— Лечение от старости, милая, — засопела синьора Стрега-Борджиа, прикладывая к глазам салфетку. — Она ждет, когда врачи найдут средство, излечивающее от старости, тогда она перестанет жить в морозильнике.

— Но разве ты не можешь вылечить ее? — спросил Титус. — Ну, знаешь, с помощью заклинаний или еще как-нибудь? Заколдовать ее, чтобы она стала молодой?

Синьора Стрега-Борджиа вздохнула:

— Есть вещи, Титус, которые находятся за пределами моих ограниченных магических возможностей. К таким вещам как раз относится лечение от старости.

Живописная группа на газоне затихла, обдумывая эти слова. Черепаховая бабочка опустилась на пирог, попробовала серую глазурь и шарахнулась прочь, трепеща крыльями в агонии.

— Бедная Нонна, — вздохнула Пандора. — Как ужасно, должно быть, лежать в компании мороженого и рыбных палочек.

— Это был ее выбор, — сказал синьор Стрега-Борджиа. — Но лично я считаю, что она совершает большую ошибку…

— Это у нас семейное… — синьора Стрега-Борджиа улыбнулась Титусу. — Не беспокойся, по-своему, она совершенно счастлива. Каждый раз, как только у нас случаются перебои с электроснабжением, она появляется, приветствует нас, расспрашивает об успехах медицинской науки и опять впадает в спячку. Она делает это веками.

— А что она делала до изобретения холодильников? — спросил Титус.

— Она жила недалеко от Северного полюса, — ответила ему мать, — в айсберге. Под северным сиянием, в компании китов и белых медведей, не говоря уже о миллионах морских окуней.

— Я принести тарельки, миизуз Маккаклонг, — объявила Мари Бэн, появляясь из густой тени, отбрасываемой домом и щурясь на солнечный свет.

— О господи! — ахнула миссис Маклахлан, вспомнив про пирог. Она возобновила свои попытки, но глазурь оставалась неуязвимой для ножа.

— Из чего это сделано? — поинтересовалась она, когда кончик ножа со звоном обломился и нырнул в стоявшее неподалеку блюдо с картофельным салатом. — Из цемента?

— Да, — невозмутимо отозвалась повариха, оставаясь в блаженном неведении относительно того эффекта, который ее признание произвело на собравшихся. — Это есть Готовая Смесь для Семент, так писать на юпаковка.

— Мари, дорогая, — сказала миссис Маклахлан, — будьте ангелом, принесите другой нож. Этот, кажется, сломался.

Когда повариха вновь удалилась в направлении кухни, миссис Маклахлан извлекла из кармана уже знакомую всем пластиковую коробочку.

Лэтч вздохнул — опять она за косметику, все тщеславие, тщеславие…

Что-то ярко вспыхнуло, запахло жженым сахаром.

— Святые небеса! — восхищенно произнесла синьора Стрега-Боржиа, демонстрируя полное невежество в области кулинарии. — Как вы это сделали? Это спиртовка? Какая-то штучка вроде переносной микроволновки? Какая прелесть!

Лэтч пристально смотрел на миссис Маклахлан. Он сложил два и два и получил пи эр квадрат.

— На этот раз, — сказала она ему вполголоса, — я не промахнулась.

Повысив голос, она воскликнула:

— А вот и Мари с ножом — как мило, дорогая. Ну… всем пирога?

ЗАПЛЫВ С КРОКОДИЛОМ

Когда семья расправилась с именинным обедом, на небе уже появлялись первые звездочки. Пирог был поглощен до последнего осколка глазури, и Нот, лежа под деревом, лениво дожевывал сорок третью розовую свечку.

Лэтч вместе с миссис Маклахлан отряхивали скатерть от крошек; вечернее солнце просвечивало сквозь старинное домотканое полотно. Потом они ловко принялись складывать ткань, и на минуту показалось, что пропитанная солнцем скатерть притягивает их друг к другу.

Синьор и синьора Стрега-Борджиа медленно спустились к озеру полюбоваться закатом. Титус с некоторым удовлетворением отметил, что они крепко держали друг друга за руки.

— Думаю, у них все будет нормально, Титус, — сказала Пандора. — Можно за них больше не беспокоиться.

— Уфф, целуются, — облегченно выдохнул Титус, и его довольное лицо предательски продемонстрировало, насколько он был счастлив тем, что родители замечены в столь непристойном поведении.

Пандора вздохнула и перекатилась на живот.

— Слишком много съела, — радостно объяснила она.

— Свинья, — сказал Титус.

Пандора не обратила на это внимания. Она потянулась, чтобы уложить в большую миску несъеденные куриные окорочка и сэндвичи с салями.

Титус смотрел на нее с ужасом.

— Ты же не собираешься… — прошептал он.

— Съесть все это? — Она осторожно поставила миску на супницу, полную картофельного салата. — Не будь смешным. Пойду покормлю Тока. Составишь мне компанию?

— Я догоню тебя через минуту. — Титус зевнул и по-крабьи сполз с одеяла на росистую траву. Он смотрел, как сестра скрывается за углом Стрега-Шлосса, направляясь ко рву. После целого дня, полного солнца и обжорства, он чувствовал себя слишком переполненным, чтобы двигаться. Высоко над головой, мигая, появились знакомые созвездия, словно булавочные уколы в лиловеющем небе. Из-под карниза дома начали вылетать на ночную охоту летучие мыши, ловко уклоняясь от верхушек деревьев.