Повелители времени. Две кругосветки - Елена Ленковская

«Вчера к нам с визитом приплыл сам король Тапега. У него — рожки. Мориц считает, что это смешно. Но здесь все мужчины ходят так. Бреют головы, а над ушами оставляют волосы и собирают их в два пучка.

Сегодня поутру король явился снова. Привёз капитану пудинг из плодов хлебного дерева и кокосовых орехов.

Пудинг понравился. Тем, кому достался, разумеется.

Только не мне. Я, право, не был раздосадован. А вот его королевское величество огорчился. Он надеялся получить ножницы за свой пудинг, но не получил их. (Мы всё время требуем свиней, но их не доставляют.)

Потом король долго торчал перед портретом жены капитана. Портрет написан масляными красками и висит в каюте Крузенштерна. Кудрявые волосы его жены привели короля и прочих туземцев в восхищение.

Думаю, Крузенштерн всерьёз опасался, как бы Тапега не попросил подарить ему понравившийся портрет, как в прошлый раз — попугая. Всё-таки с попугаем Крузенштерну было гораздо легче расстаться.

К счастью, гости заметили зеркало, и тут же забыли о портрете. Они искренне недоумевали и придирчиво оглядывали стену — позади зеркала.

Тапеге понравилось глядеться в зеркало. Похоже, он готов теперь любоваться на себя по нескольку часов кряду!

Мориц с Русей подглядели как-то за Его Величеством, как тот вертится перед зеркалом, надувает щёки, таращит глаза, и выдумали новую игру. Руся делает вид, что он Тапега, а Мориц — что он его отражение. Руся губы выпятит и живот вперёд выставит — и Мориц за ним. Руся присядет и рожу дурацкую скорчит, — и Мориц тоже. Как две обезьяны. Обхохочешься! Так наловчились друг за другом повторять, что у них всё почти одновременно получается. Всех насмешат, потом сами ржут до колик.

Кстати, до сахара его величество такой охотник, что беспрестанно просит его и ест по целому куску. А после завтрака король, не простясь ни с кем, соскочил с корабля в воду и поплыл к берегу. Никаких церемоний!

Я бы тоже не прочь стать королём на таких условиях. А Мориц не хочет. Он любит сахар, но его отпугивают рожки. К тому же надо татуироваться, а это, говорят, очень больно.

Толстой сказал, что хочет сделать себе татуировки на спине и груди. Охота ему быть синим, как Тапега!

Вот умора! Сегодня Морица облапошил островитянин.

Приплыл дикарь, и на шее у него было привязано что-то белое, похожее на украшение или амулет. Мориц издалека принял это за большой зуб. Он дал за него дикарю иглу для сшивания мешков. Дикарь, как только торг был заключен, разразился громким смехом.

Ещё бы ему было не захохотать. Он продал Морицу очищенный банан!

Дикарь нацепил его на шею нарочно, чтобы обмануть какого-нибудь доверчивого покупателя вроде моего братца.

Мориц поначалу надулся и стоял весь красный.

Впрочем, когда дикарь досыта нахохотался, то снова подплыл к кораблю, и вернул иглу. Мориц, уже улыбаясь, подарил-таки иглу нукагивскому шутнику.

Похоже, туземцам нравится разыгрывать доверчивых европейцев. Их король Тапега — не исключение. Говорят, давеча, когда он гостил на „Неве“, и сидел на шканцах, мичман Берг стоял рядом и осматривал весло, купленное капитаном Лисянским у одного островитянина. Берг случайно выронил весло, да, как на грех, прямо на голову Тапеге.

Король схватился за голову руками и корчась, свалился на палубу, как будто получил cильный удар.

Все переполошились. (Легко могу представить!) Испуганный Берг, стараясь загладить неумышленный свой поступок, подарил королю кусок железного обруча в 4 дюйма длиною.

Тогда его величество тотчас вскочил, обрадованный — и давай хохотать, показывая знаками, сколь искусно умел он притвориться.

Сегодня, как следует вооружившись, съехали на берег Крузенштерн, господин посланник и большинство наших офицеров для визита к его величеству Тапеге. Их сопровождают англичанин и француз.

Перед отъездом Крузенштерн велел выстрелить из пушки. Теперь наш корабль объявлен табу, чтобы в отсутствие капитана посторонние не всходили на борт. На шлюп островитяне не лезут, всякий торг прерван, однако плавающие вокруг туземцы возвращаться на берег не спешат.

Думаю, они могут так плавать хоть целый день.

Некоторые женщины приплыли с детьми на плечах. Другие — с большой палкой, к которой привязаны вещи. Даже шестилетние дети плавают вокруг корабля без отдыха по нескольку часов!

Проголодавшись, они здесь же, в воде, едят кокосовые орехи.

Табу — штука замечательная. Охраняет получше ружья. Туземцы считают, что нарушивший табу немедленно погибнет.

Сегодня, наконец, снарядили баркас для того, чтоб налиться водой. Левенштерн взял меня с собой.