Повелители времени. Две кругосветки - Елена Ленковская

Стоя на шканцах, Крузенштерн отчитывал приказчика Российско-Американской компании купца Шемелина. По просьбе посланника Резанова тот накупил всякой всячины за топоры, которых на корабле оставалось совсем мало.

— Что это вы себе позволяете, господин Шемелин? Вы что, не слышали приказ капитана? — Крузенштерн был зол не на шутку. — Мену с островитянами я разрешил только только на бусы, зеркала, пуговицы, ножницы…

— Виноват, господин капитан, однако господин посланник распорядились…

— А ежели припасы кончатся? Что господин посланник тогда есть изволят? — раздражённо перебил его Крузенштерн. — Нукагивские безделушки? Уже обглоданные черепа? Или, быть может, он изволит скушать вместо купленных здесь свиней свою тенерифскую мумию? — И капитан бросил быстрый взгляд на старпома, стоявшего рядом.

Ратманов, всей душой болевший за своего капитана, коротко, не без ехидства, ухмыльнулся. Потом нахмурился. Иван Фёдорович рисковал, произнося такие речи в адрес государственного посланника. Ведь чем это может обернуться по прибытии в Россию — неясно.

Одно было ясно — терпение Крузенштерна лопнуло.

— Воля ваша, Иван Фёдорович, только это не безделушки, а для научной коллекции важные экспонаты, — оправдывался купец.

— Вы мне будете говорить о науке, господин Шемелин! — вскипел Крузенштерн.

— Для коллекции императорской кунсткамеры! — повторил Шемелин со значением. — Так сказали господин посланник.

Ратманов скривился.

— Господин посланник много понимает в науке, а ещё более в мореплавании, — презрительно процедил он в сторону.

— Да ведь я не могу ослушаться, господа, когда сам господин посланник…

— А меня вы можете ослушаться? — повысил голос Крузенштерн. — До тех пор, пока я — капитан, я здесь приказываю. Капитан отвечает за жизнь каждого на судне. И все — слышите? — все без исключения здесь должны исполнять мои приказы! Если хотите благополучно прибыть домой!

— Резанов обещает по прибытии в Камчатку заковать вас в оковы… — дрожащим голосом доложил Шемелин.

— Посмотрим! — Капитан отвернулся, давая понять что разговор окончен.

Сконфуженный Шемелин потоптался на месте, теребя бородку.

— Я бы и сам свежинки поел. Для восполнения, так сказать, жизненных соков организма, — забормотал он, — но его превосходительство господин посланник приказали…

— Заладил! — махнул на него рукой старпом и тоже отвернулся.

Шемелин ретировался.

— Макар Иванович, голубчик, вы не знаете где Робертс? — спросил Крузенштерн у Ратманова.

— Как же, знаю. Они с Лангсдорфом на берег съехали. Господин Лангсдорф словарь нукагивского языка составляет и зарисовки делает, — пустился в объяснения Ратманов. — И Раевского с собой взяли — пусть его Робертс туземному диалекту обучает. Он, мол, быстрее слова запоминает, нежели господин Лангсдорф успевает их в словарь записывать. Так я же вам докладывал! — прибавил он удивлённо.

— Да-да, вспомнил! — прижал капитан ладонь ко лбу. — Всё из головы вылетело с этими господами из Американской компании… — пожаловался он старпому.

Старпом только руками развёл.

— Так вот. Лисянский собирался завтра с самого утра наливаться водою. Нужен будет Робертс, как вы понимаете. Удобнее будет, если он сегодня переночует на «Неве».

— Так пускай Лисянский возьмёт Кабри!

— Ох, нет! — покачал головой капитан. — Всё-таки я Робертсу больше доверяю, — признался он. — Проследите, Макар Иванович, чтоб всё было исполнено. А то я Юрию Фёдоровичу клятвенно пообещал, что завтра в его распоряжении будет переводчик…

* * *

Всё исполнили в точности, Робертс с вечера был отправлен на «Неву».

С ним поехал Раевский.

Нельзя сказать, что Руся был этим доволен.

Он-то после ужина собирался отдохнуть, наконец, от зубрёжки нукагивского и обсудить с Морицем возможности завтрашней рыбной ловли и купания…

А ещё — рассчитывал исполнить Морицу и Отто народную песню жителей Нукагивы. Как пометил в своих записях Лангсдорф, она исполнялась меланхолическим однообразным басистым голосом. С басистостью у Руси пока не всё было в порядке, а вот меланхолической однообразности — сколько угодно.