Тайны Огонь-горы, или Полосатое лето - Владимир Еремин

Наказанная шестерка на кухне занималась чисткой овощей.

Асисяй и Леннон в очках для плавания чистили слезоточивый лук, Муромец, Джейн и Лешка — картошку. Саша, склонившись над кухонным столом, писала.

— «…исходя из вышеизложенного…» — диктовал Лешка, сверяясь с какой-то бумагой.

Саша нахмурила лоб, озадаченно посмотрела на ребят:

— Вышеизложенного — вместе или отдельно?

— Вместе, — сказал Леннон.

— Отдельно, — возразила Джейн.

— У Достоевского — отдельно, — пожал плечами Лешка.

— Лучше напишу: «из изложенного выше…» Можно?

— Один черт, — всхлипнув и утерев слезу, сказал Асисяй, берясь за следующую луковицу.

— «…просим Вас прислать специальную комиссию, — продолжал диктовку Лешка, — для расследования обстоятельств дела о незаконной вырубке реликтового леса…»

Саша писала, от усердия высунув язык. На лбу у нее от напряжения выступила испарина.

— «Реликтового» или «риликтового»? — остановившись, опять озадачилась она.

— Ри, — сказала Джейн.

— Ре, — поправил Леннон.

— У Достоевского — ри… — пожал плечами Лешка.

— Уф-ф, — вытерла пот Саша. — Лучше бы я картошку чистила…

— А не надо хороший почерк иметь, — сказал Асисяй, поправляя запотевшие очки и вытирая грязной рукой лоб. — Жила бы себе, как белые люди…

А в это же самое время на баскетбольной площадке шло сражение. Тормоз, обойдя трех противников, лихо провел мяч под корзину и, подпрыгнув, бросил в сетку.

— Опоньки!

Зрители радостно завопили, зааплодировали.

— Жба-а-ан! — закричала Винни. — Вот он, русский баскет!!

Как и многие другие, неспособные заниматься спортом, она была отчаянной болельщицей.

— Давай, Тормоз! — вторила подруге Фифа. — Центровой крендель!

К площадке подошел Клон, поманил Тормоза пальцем. Тот не мешкая подбежал.

— Там, на кухне, казаки пишут письмо турецкому султану, — склонясь к уху мальчика, шепнул Клон. — Пойди разнюхай, о чем базар… только тихо! И вот еще что: у этого, с камерой, есть кассета про то, как лес рубят и щепки летят…

— Ну…

— А надо, чтобы кассеты у него не было. Понял?

— А чё тут не понять? — пожал плечами Тормоз и уточнил: — Это разведывательное задание?

— Именно, — со значительной миной подтвердил Клон.

Тормоз помялся, на его лице отразилась нерешительность.

— Виктор Сергеевич, а вы думаете, Достоевский их тоже запутал? Ну, в смысле наркоты?

— Не исключено.

— Так давайте, я это дело с ними перетру, они мне поверят.

— А что тебя ломает? Не хочешь против своих идти?

Тормоз молча вздохнул. Смысл его сомнений был определен правильно — подслушивать и подглядывать за товарищами ему уже порядком надоело.

— Да какие они тебе свои? — удивился Клон. — Они шибко грамотные, много про себя понимают. Буржуйские детки. Ну, кроме разве что этого, деревенского… Гусь свинье не товарищ. Так что давай летай сам по себе! Усек?

— Ага, — кивнул Тормоз.

— Ну, тогда, — ухмыльнулся Клон, — расправил крылья — и вперед! Га-га-га, га-га-га!..

Он легонько подтолкнул мальчика в спину, тот, конспиративно оглядываясь, двинулся в сторону кухни. И вскоре, со всеми предосторожностями расположившись под окнами разделочной, Тормоз стал свидетелем следующего разговора.

— Так, — произнес Лешка, принимая от Саши готовое письмо и делая на нем пометку, — это у нас в экологическую комиссию при губернаторе. Ну, а теперь держись, русалка, — надо еще девять копий: в редакции крупнейших газет, на телевидение и в местную организацию «Гринпис»…

Глаза Саши съехались к переносице. Она испустила тяжкий вздох и потянулась к следующему листу бумаги.

— «К вам обращаются воспитанники детского спортивно-оздоровительного лагеря „Полоса препятствий“», — принялся опять диктовать Лешка.

— «припятствий» или «препятствий»? — спросила Саша.

— При, — сказала Джейн.

— Пре, — поправил Леннон.

— Пры, — предложил свою версию Асисяй.

— У Достоевского — неразборчиво, — вглядываясь в черновик, вздохнул Лешка.

— Пойду гляну на воротах, как правильно, — вставая, сказала Саша.

Если бы кто-то в этот момент, в свою очередь, следил за подслушивавшим Тормозом, он бы непременно увидел, как «секретный сотрудник» поднялся и, не желая быть замеченным за столь непочтенным занятием, припустил обратно к баскетбольной площадке. Но поскольку ни одна живая душа не интересовалась его перемещениями в пространстве, никто не обратил внимания на то, что он подошел к сидящему среди болельщиков инструктору по подводному плаванию и что-то пошептал ему на ухо. Клон удовлетворенно кивнул, поднялся и, на ходу вынимая мобильный телефон, отошел.

— Это Постников, — заговорил он в трубку. — Значит, дела у нас тут вот какие…

А разговаривал Постников с тем самым Петром Самуиловичем, благодаря которому и оказался в лагере на берегу Зеркального озера. Из чего можно сделать единственно правильный вывод, что Виктор Сергеевич, вовсе не являясь сотрудником ФСБ, представлял интересы тех, кто замыслил строить в этих краях автомобильный трек и с этой целью руками браконьеров уничтожал реликтовый лес…

— А под чью диктовку они пишут? — интересовался Петр Самуилович, откинувшись в удобном кожаном кресле в своем кабинете. — Какого Достоевского? Федора Михайловича? Ну и прозвище… Сайкин! Да, хорош педагог, ничего не скажешь, научил… Кто мог знать, что он такой… неуправляемый? Да… Что? Кассета?.. Понятно… А кто снимал? Там же, ночью? Что, и бульдозеры тоже сняли? А вот это уже никуда не годится! Это уже называется — компромат… Это уже ни в какие ворота! Ну, вижу, я в вас не ошибся… Хорошо… Да, теперь наша задача — во что бы то ни стало получить эту кассету! Иначе неприятностей не миновать…

Неизвестно, какими интригами ознаменовался остаток этого столь богатого событиями дня, однако доподлинно известно, что с наступлением темноты из-за угла соседнего домика за освещенными окнами кабинета Достоевского внимательно наблюдал Тормоз. Он чувствовал себя сейчас по меньшей мере агентом 007 Джеймсом Бондом. Задание было ответственным. Похитить вещественное доказательство — вещдок! — это вам не разговорчики пересказывать…