Все явное становиться тайным - Андрей Трушкин

Однако ее желание понимала и я. Трансовая музыка была бы сама по себе еще ничего, но кто-то из композиторов, ее сочинивших, догадался вставить туда какой-то очень высокий звук, который прямо-таки резал по ушам.

Однако остальных это, похоже, не волновало. Парни и девчонки в одежде самых фантастических расцветок танцевали кругом и, казалось, никого не замечали, в том числе и себя. Сквозь какой-то дым, который нам показался сигаретным, но почему-то ничем не пах, почти ничего не было видно. Мы продрались через беснующуюся толпу к стойке, за которой стоял не менее потешный субъект, чем тот цербер, который охранял вход. Вначале он нас вообще в упор не замечал, а глядел куда-то в одну точку своими осоловевшими глазами, и лишь его нервные руки, которыми он протирал одно и то же место на стакане, свидетельствовали о том, что он не в коме, а жив.

— Что будем пить, девочки? — наконец активизировался он, когда Ямаха пару раз дернула его за рукав куртки.

— Пепси-колу, — пискнула я.

Бармен, подозрительно косясь на нас, налил в стаканы газировки.

— Послушай, — шепнула мне Ямаха. — От этих дуриков, похоже, толку не добиться.

— Но почему от дуриков? — возмутилась я. — Им нравится такая музыка. Послушали б они, что нравится тебе.

— Согласна, — опасливо глянула на бармена Ямаха. — Но, видно, эта музыка не очень хорошо на их мозги действует…

Когда мы уже вытянули по полстакана пепси-колы, от танцующей толпы отделилась парочка и присела рядом с нами.

— Хай! Как оно, ничего? — наклонился к нам парень, и я тут же поняла, что он, несмотря на присутствие своей девчонки, будет ко мне клеиться.

— Дела как сажа бела, — буркнула я.

— Что-то я вас здесь раньше не видел, — закричал парень, пытаясь переорать вступление новой композиции, а затем заказал бармену пепси-колу.

— Слушай, — наклонилась я к парню, — мы тут одного субъекта ищем.

— А, так бы и сказала, — мотнул он головой.

— Этот тип мне подшивку за последний год обещал.

— «ПТЮЧа», что ли?

Я сначала не поняла, о чем он.

— Какого птюча?

Но тут Ямаха толкнула меня ногой и на ухо шепнула:

— Журнал это такой, рейверский.

— Ну да, да, — закивала я. — Обещал. «ПТЮЧа». И чего-то никак найти не могу его.

— Так, может, он в «Экстравагансу» ходит, а не сюда?

— Не знаю. Там я вроде бы искала.

— Ну а как он хоть из себя-то выглядит?

Я примерно накидала портрет нашего неизвестного роллера.

— Не-е, я таких уродов не знаю, — махнул рукой парень. — Да и на фиг он тебе сдался. А то, слышь, — толкнул он снова меня, — давай после дискотеки ко мне завалимся. «ПТЮЧа» почитаем.

«Знаю я ваших птючей», — зло подумала я. И как бы случайно толкнула его под локоток. Половина пепси-колы выплеснулось парню на куртку. Да, вот такая я зараза!

— Ну ты че, совсем, что ли?! — стал возмущаться он, с сожалением сбрасывая драгоценные капли на пол. — Сидели бы дома, чай глушили, раз в музыке ничего не понимаете!

Мы поскорее постарались отделаться от этого рейвера, поговорили с парой-тройкой еще менее симпатичных товарищей и поняли, что здесь нам ловить нечего. На всякий случай мы еще прошлись по залу, заглядывая каждому, кто здесь танцевал, чуть ли не в лицо. К счастью, это оказалось довольно несложно, потому что большинство из парней и девчонок прыгали с закрытыми глазами. Как они ухитрялись не сталкиваться лбами — уму было непостижимо! Некоторые же из них, несмотря на оглушающий рев рейва в зале, слушали еще что-то по своим наушникам и балдели, так сказать, по личному комплексному плану.

Вывалили мы из «Z-Ray» около половины двенадцатого. Нужно было срочно лететь домой, пока наши родители не опомнились и не стали звонить в школу. Представляю, как удивилась бы наша завучиха, если бы ей сообщили, что у нее, оказывается, этим вечером в школе была вечеринка, да не какая-нибудь, с чтением избранных мест из Некрасова, а с самым настоящим рейв-шоу и с пепси-колой.

К счастью, дома меня еще не хватились, потому что предки мои мучили пылесос, который простуженно кашлял и никак не желал чистить наше бельгийское ковровое покрытие. Я мысленно вознесла хвалу тем незнакомым мне бельгийцам, которые заделали такое покрытие, к которому липнет все, что ни попадя, и оторвать весь этот мусор можно разве что трактором, и потихонечку прошелестела на кухню.

Как выяснилось позже, я пришла очень вовремя.

Когда маманя и папаня устали бороться с намертво прицепившимся к ковру мусором, они тоже пришли на кухню и устало сели рядом со мной. Мне прямо-таки совестно стало, что они целый день вкалывали, как бурлаки на Волге, а я шлялась неизвестно где и неизвестно зачем. Вначале я хотела побыстрее смыться в свою комнату, но тут меня чрезвычайно заинтересовал их разговор.

— Представляешь, что творится, — жаловалась мама папе, — подростки совсем от рук отбились. Такое ощущение, что у нас здесь не Москва…

— …Порт пяти морей, — подсказал папаня.

— Перестань ерничать, я тебе серьезно говорю, — оборвала его мама. — Что у нас здесь не Москва, а Италия какая-то.

— Чего, новые макароны, что ли, завезли в магазин? — хмуро осведомился папа, недовольный тем, что его прервали.

— Да нет… Представляешь, Марья Семеновна рассказывала, идет она сегодня утром в универмаг за покупками, а тут откуда ни возьмись сзади к ней подлетает мальчишка на роликах, хватает ее сумку и дай бог ноги. Она еще и крикнуть-то толком не успела, а он уже за углом дома скрылся. Представляешь, что творится?

— А, ну да, в Италии так сумочки воруют. Только там парни на мотороллерах ездят, а у наших, видать, финансовая ситуация еще не та, — глубокомысленно заявил папа. — На два колеса с приводом им, значит, не хватает. Пока.

— Ну да, зато ума хватает, как у пенсионеров кошелки воровать, — возмутилась мама.

— Подождите-подождите, — вцепилась я в них. — А что это за роллер был, как он выглядел?

— Да не знаю я, — растерялась мама. — А зачем тебе?

— Да так, просто интересно, — вздохнула я. — Чтоб самой поосторожней быть.

— А это мудро, мудро, — похвалил меня папа, подцепляя с тарелки последнюю макаронину.

Еще немного покрутившись на кухне, я незаметно выскользнула оттуда, свинтила из маманиной сумки ее записную книжку и нашла там телефон Марьи Семеновны.

Я с минуту поразмышляла — под каким предлогом позвонить ей и можно ли тревожить пенсионерку в столь поздний час, — потом сбегала в гостиную, глянула на программу и увидела, что как раз сейчас должен кончиться сериал, который Марья Семеновна непременно смотрит. Значит, я ее не разбужу. Я включила телевизор, и как только по первому каналу прошли титры фильма, набрала номер Марьи Семеновны.