Я с тобой! - Людмила Лаврова

бабушка все время твердила, что семья должна быть семьей и они самые близкие люди. Правда, понять, почему близкий человек делает все, чтобы сделать больно, наотмашь хлеща обидными и злыми словами, Полина никак не могла. Милана на ее вопросы только усмехалась.

– А ты не молчи! Ответь как-то? Что ты за нюня такая?

Полина поначалу пыталась отвечать и даже выучила в школе пару ругательств, но потом не выдержала и, как-то резко оборвав сестру, сказала:

– Хватит! Мне это не нравится! Хочешь ругаться – иди куда-нибудь еще! Мне это неинтересно.

Милана удивилась и даже на время притихла. Но менять что-то в своем поведении и не подумала. Не так много поводов для того, чтобы уколоть Полину у нее было, но когда она услышала разговор бабушки с мамой, то у нее появился такой аргумент, что она в голос рассмеялась, тут же испуганно прикрыв рот рукой. Если мать узнает о том, что она слышала, то точно не похвалит. Зато теперь эта противная Полинка получит по полной программе!

Глядя, как поздравляют нарядную именинницу, Милана сердито хмурилась. В нужный момент она сменила выражение на лице, подошла к сестре и, протянув подарок, тоже улыбнулась.

– Поздравляю!

Полина не заметила подвоха. Она искренне обрадовалась, что сестра, наконец, улыбается, и решила поделиться новостью, которая с утра пела у нее внутри на все лады.

– Представляешь, у меня будет брат или сестра! – Полина достала с полки хрустального котенка, которого подарила ей утром Вера. – Смотри! Помнишь? Этот тот самый! Дедушка подарил его маме. Теперь он мой, потому что я буду старшей сестрой.

– Маме? – Милана прищурилась. Вот и настал ее час. Сейчас она быстро расставит все по своим местам, и эта заноза, Полина, перестанет так улыбаться. – Какая она тебе мама?

– В смысле? – Полин, ничего не понимая, уставилась на сестру.

– Она тебе не мать, а тетка. А твой отец тебе и вовсе никто. Тебя удочерили! Твоей матерью была младшая сестра наших мам. Плохая и гулящая! – Милана не знала, что означает это слово, но хорошо его запомнила, ведь мама с такой горечью бросила его бабушке в том разговоре. – Так моя мама сказала. И бабушка с ней не очень-то спорила, значит, это правда! И ты такой же будешь, когда вырастешь! Помнишь пословицу: «Яблочко от яблоньки недалеко падает!»? Теперь я знаю, что она означает, – Милана рассмеялась, глядя на растерянное лицо Полины. – А это тебе теперь не понадобится! У них будет свой ребенок, а тебя они куда-нибудь пристроят.

Полина не успела даже ахнуть, как Милана выхватила у нее фигурку котенка и со всего размаха швырнула ее об пол. Осколки брызнули во все стороны, и Полина очнулась. Опустившись на колени, она схватила два самых больших осколка и, подняв голову, закричала. Именно этот крик услышала Вера.

Вера слушала дочь, не замечая, как текут по щекам слезы.

– Это все? – она вытерла ладонью щеки Полины и прижала ее к себе.

– Все. Мама, так это правда?

– Полюшка, как ты меня сейчас назвала?

– Мама…

– Вот и забудь про все остальное. Я твоей мамой была, ею и останусь. Да, у тебя была другая мама. Та, что дала тебе жизнь. Она погибла, когда ты была совсем маленькой, и ты ее не помнишь. Она была очень красивой, умела за себя постоять. И ты очень на нее похожа… А все остальное… Не слушай никого! Погоди-ка…

Вера встала и достала из комода коробку с фотографиями. Вытряхнув их на кровать, она протянула Полине два студийных снимка.

– Это твоя мама, Поля. Я тебе уже показывала эти фотографии, но сейчас, думаю, ты иначе на них посмотришь.

Полинка смотрела на фотографии матери и почти не дышала.

– Какая красивая!

– И ты будешь такой. Когда вырастешь.

– А почему меня взяли вы? Почему я не осталась с бабушкой или тетей Надей?

Вера растерялась. Она лихорадочно пыталась найти слова, чтобы как-то объяснить ребенку то, что случилось, но Полина, аккуратно сложив снимки в коробку, встала и обняла Веру.

– Не говори мне ничего. Я рада, что меня взяла ты, мама! Можно, я попрошу?

– Что, родная?

– Я не хочу больше праздновать. Теперь мне кажется, что я какая-то совсем взрослая…

– Хорошо! Подождешь меня?

Полина кивнула и снова подвинула к себе коробку с фотографиями.

Вера вышла в коридор и перевела дыхание. Ярость билась внутри, не давая дышать. Вера сама себя не узнавала. Никогда и ни к кому она не испытывала таких эмоций. Может быть, это и называется быть матерью? Она не знала. Вдохнув и выдохнув несколько раз, Вера выпрямила спину и спустилась в гостиную.

– Ну что? Как ребенок? – Лидия поджала губы и переглянулась с Надей. – Совсем раздерганная стала. Ей плохо у тебя, Вера. Мы подумаем и надо что-то решать. Возможно, девочке будет лучше со мной.

– Не будет.

Голос Веры прозвучал так спокойно, что Надя невольно поежилась. Что-то будет…

– Полина останется со мной. А вам с сегодняшнего дня в моем доме больше не рады до тех пор, пока вы не научитесь держать свои языки за зубами. И, Надя, я бы всерьез задумалась над воспитанием Миланы. Ты с ней не справляешься. Может быть, мама подключится и проявит свои способности? Девочке не помешает пристальное внимание. А будь я ее матерью – задала бы еще и хорошую трепку.

– Ты что такое говоришь? – взвилась Надежда, невольно закрыв собой дочь. – Что такого она сделала?

– А это она сама тебе расскажет, да, Милана? – Вера так глянула на девочку, что та невольно съежилась, мечтая оказаться где-то очень далеко сейчас. – И, если что-то упустит, я потом добавлю. И еще. Я запрещаю ей общаться с моей дочерью.

– А ты не много на себя взяла? – Надя прищурилась, глядя на старшую сестру, но тут же осеклась, увидев, что глаза у Веры стали почти черными. Так происходило только тогда, когда сестра была в бешенстве, и ничего хорошего это не сулило.

– В самый раз! – Вера встала в дверях и махнула гостям. – Всего хорошего!

Владимир, ничего не понимая, но видя, что дочь в ярости, молча поднялся и, взяв под локоть жену, оборвал ее возражения:

– Домой поехали!

Проходя мимо Веры, он опустил голову и тихо сказал:

– Прости, Верочка, и перед Полей извинись.

– Хорошо, папа.

Надя возмущенно промаршировала мимо сестры, подталкивая перед собой детей.

– Отличный праздник! Спасибо!

Вера молча закрыла за ними дверь и пошла к дочери.

– Полюшка, а кафе отменять будем? Ребята же собираются. Мне нужно всех обзвонить.

Полина, которая сидела, разложив