Избранные произведения драматургов Азии - Мохан Ракеш

С и л я х т а р  Ю с у ф. Паша Великий везир пишет, господин… (Читает.) «Уже много дней мы не видели счастливого лица повелителя. Диван глубоко озабочен его здоровьем. Не угодно ли его величеству сегодня показаться нам, его рабам, в зале приемов? Важные государственные дела требуют рассмотрения и решения нашего падишаха. Если же и сегодня он не пожелает прийти, я поспешу припасть к священным стопам моего повелителя».

С у л т а н  И б р а х и м. Потрудись, Юсуф, пойти и сообщить Великому везиру, что я чувствую себя плохо и сегодня тоже не намерен идти в зал приемов. Пусть паша соизволит пожаловать сюда, мы побеседуем здесь.

С и л я х т а р  Ю с у ф. Может быть, вы сами напишите об этом на полях записки, господин?

С у л т а н  И б р а х и м. Написать? О да! Падишах начертал свой высочайший ответ на записке Великого везира. Это будет в полном соответствии с этикетом дворца Османов, не правда ли, Юсуф?

Оба смеются.

(Пишет, читает написанное.) «Я получил вашу записку. Очень тронут вашей заботой о моем здоровье. Сегодня я чувствую себя плохо и не приду в зал приемов. Пожалуйте ко мне, мы рассмотрим эти важные дела и вместе подумаем, как удушить растущую во мне тоску, этого зверя, который жиреет на моей крови. Хочу вас видеть, дядька!» (Отдает записку Юсуфу-аге.)

Величаво входит  К ё с е м-с у л т а н.

К ё с е м-с у л т а н. Дай мне записку, Юсуф-ага!

Силяхтар отдает ей записку.

Мой сын, ты — падишах, ты не можешь просить, ты должен приказывать. Великий везир — твой раб, он может только просить. Кликни — и он придет. Исправь «вы» на «ты», напиши: «приходи ко мне», а не «пожалуйте ко мне».

С у л т а н  И б р а х и м (раздражен, но робеет перед матерью. Молча исправляет записку, отдает Юсуфу-аге и произносит официально). Я жду Великого везира здесь, силяхтар-ага.

Юсуф выходит.

К ё с е м-с у л т а н (мягко). Я рассердила тебя, мой державный сын? Юсуф — твой силяхтар, он рядом с тобой днем и ночью. Тебе не нужно с ним быть официальным. Если хочешь, можешь говорить с ним свободно. Но… Но Великий везир — это другое дело… Он носит твою печать, он правит всей страной, в его руках вся мощь державы. Никогда не позволяй ему забывать, что ты падишах. Я пережила многих султанов, мой сын, и ни один из них не позволял возвыситься ни одному Великому везиру, они ревниво охраняли свою власть от всех.

С у л т а н  И б р а х и м. Даже от матерей?

К ё с е м-с у л т а н (смущена). Даже от матерей! Хотя…

С у л т а н  И б р а х и м. Хотя?

К ё с е м-с у л т а н. Если жизнь требует…

С у л т а н  И б р а х и м. То матерей не ревнуют к власти, не так ли, родительница?

К ё с е м-с у л т а н (встревоженная тем, что Ибрахим сказал «родительница»). Чего я только не перенесла, чтобы спасти тебя от ненависти твоего брата! Неужели мои труды должны пойти прахом? Пока ты не научишься летать на собственных крыльях, я не могу покинуть тебя, мой птенец…

С у л т а н  И б р а х и м (про себя). Пока я не научусь летать на собственных крыльях…

Раскаиваясь в своей откровенности, Кёсем-султан с беспокойством смотрит на султана Ибрахима.

Входит  К а р а  М у с т а ф а-п а ш а, припадает к ногам падишаха.

(Наклоняется, поднимает его и виновато взглядывает на Кёсем.) Добро пожаловать, дядька, как поживаешь, как дела?

К а р а  М у с т а ф а-п а ш а. Я увидел ваше счастливое лицо, мой повелитель, и мне стало легче.

С у л т а н  И б р а х и м (раздраженно, отвернувшись от матери). Уже много ночей я совсем не сплю, дядька. (Бросает взгляд на мать.)

Кёсем-султан выходит.

Я мучаюсь в когтях невыразимой тоски. Голова моя словно в тумане, внутри меня — холод. Наступает день, и я вообще не чувствую себя — руки, ноги словно бы не мои…

К а р а  М у с т а ф а-п а ш а. Я думаю, мой повелитель, вам нужно заставить ваше тело потрудиться, утомить его. Когда работает только мозг, он угнетает тело. И тогда оно жестоко мстит духу.

С у л т а н  И б р а х и м. Но ведь я и так утомлен, угнетен телом, дядька, зачем же мне еще его утомлять?

К а р а  М у с т а ф а-п а ш а. Это усталость от безделья, мой падишах, от нее не отдохнешь, этим она и опасна. Только хорошо поработавшие мышцы хорошо отдыхают.

С у л т а н  И б р а х и м. Твои речи утешительны, дядька. Я немного успокоился. Какой же труд ты мне посоветуешь?

К а р а  М у с т а ф а-п а ш а. Да мало ли!.. Рубить саблей, бросать копье, скакать верхом, потрясать булавой, натягивать лук — в особенности натягивать лук… В один прекрасный день вы отправитесь в поход, как ваш брат, во главе войска, завоюете новые страны. Как возрадуются души ваших предков! Когда повелитель сам ведет войска, они и сражаются иначе…

С у л т а н  И б р а х и м. Моя жизнь протекала в темной келье, и рука моя не касалась рукояти сабли. Я не встану во главе войска на посмешище всем. Это было бы для меня полным падением.

К а р а  М у с т а ф а-п а ш а. Усилиями пробивают самую крепкую оболочку, мой повелитель.

С у л т а н  И б р а х и м (разглядывает Великого везира). Я слышал, дядька, ты великий искусник в метании стрел. Кара Мустафа-паша — славный лучник султана Мурада.

К а р а  М у с т а ф а-п а ш а. Да будет ему прибежищем рай, ваш брат любил меня.

С у л т а н  И б р а х и м. Мы тоже любим, дядька.

К а р а  М у с т а ф а-п а ш а. Ваша любовь продлевает мне жизнь, мой падишах.

С у л т а н  И б р а х и м. Молюсь, чтобы это было так, дядька.

К а р а  М у с т а ф а-п а ш а. С чего мы начнем, мой повелитель?

С у л т а н  И б р а х и м (рассеянно). О чем ты, дядька?

К а р а  М у с т а ф а-п а ш а. О государственных делах.

С у л т а н  И б р а х и м. С того, что ты находишь важным.

К а р а  М у с т а ф а-п а ш а. Сначала о границах…

С у л т а н  И б р а х и м. Дядька!

К а р а  М у с т а ф а-п а ш а. Мой повелитель?

С у л т а н  И б р а х и м. Сегодня ночью я видел во сне мою мать.

К а р а  М у с т а ф а-п а ш а (слегка раздраженно, но почтительно). Надеюсь, это счастливая примета, мой повелитель.

С у л т а н  И б р а х и м (вновь переживая сон). Мне снилось, будто мать надевает на меня тяжелое одеяние. Оно давит меня, я задыхаюсь в нем, хочу сбросить с себя, перевести дыхание, но мать не позволяет. Я снова и снова пытаюсь снять его, она же снова надевает его на меня. Она обнимает меня, целует, я совсем задыхаюсь, отталкиваю мать, но она снова подходит ко мне… Сегодня ночью я проснулся весь в поту.

К а р а  М у с т а ф а-п а ш а. Ваша родительница вас очень любит, мой падишах. Итак, границы…

С у л т а н  И б р а х и м. Ах, да! Границы…

К а р а  М у с т а ф а-п а ш а. В окрестностях Клиса[45] замечены подозрительные действия венецианцев, нужно принять меры.

С у л т а н  И б р а х и м. Разве Клис не в Анатолии, дядька? Что могут делать там неверные венецианцы?

К а р а  М у с т а ф а-п а ш а. Я говорю: Клис, мой повелитель, а не килисе[46].

С у л т а н  И б р а х и м. Мой силяхтар Юсуф очень не любит венецианцев, он всегда говорит: «При первом же удобном случае мы покажем им их собственные границы». Я расскажу ему об этом, как только он придет. Я скажу ему: «Скоро я разобью твоих неверных венецианцев, радуйся, Юсуф». Пошлем против них войско. Что скажешь, дядька?

Великий