Избранные произведения драматургов Азии - Мохан Ракеш

Х о д ж а-з а к л и н а т е л ь. Мир предо мной, мир позади меня возвращен мне во всей красоте! (Дует на Ибрахима, делает ему знак.)

С у л т а н  И б р а х и м. Мир предо мной, мир позади меня возвращен мне во всей красоте!

Х о д ж а-з а к л и н а т е л ь. Мир подо мной, мир надо мной возвращен мне во всей красоте! (Так же делает ему знак.)

С у л т а н  И б р а х и м. Мир подо мной, мир надо мной возвращен мне во всей красоте!

Х о д ж а-з а к л и н а т е л ь (берет Ибрахима за руку). Во имя аллаха-исцелителя… Во имя аллаха совершенного. Во имя аллаха, верного обещанию… Изыди… Изыди… Яаа абуль-маталиль… Шифаикум, хахнем… Деваикум, хассетен… Шесть, семь… Джинны вышли совсем… Выходи из начертанного круга, Ибрахим! (Выводит Ибрахима из круга.) Поздравляю с обновленным здоровьем, мой повелитель!

С у л т а н  И б р а х и м. Мрак, что был во мне, стал рассеиваться, красная песнь забродила в моих жилах.

Входят  К ё с е м-с у л т а н, с и л я х т а р  Ю с у ф, п р и д в о р н ы е.

(Ходже-заклинателю.) Я хочу чтобы ты всегда был со мной, оставайся в моем дворце. (Главному евнуху.) Сделай нужные приготовления к сегодняшней ночи. (Величественно выходит.)

К ё с е м-с у л т а н (припадая к руке ходжи-заклинателя). Этим праздником мы обязаны тебе, мой ходжа со святыми устами!

Х о д ж а-з а к л и н а т е л ь (задыхаясь). Воды мне!

К ё с е м-с у л т а н. Принеси ходже холодного шербета.

Х о д ж а-з а к л и н а т е л ь (отводя Кёсем в сторону). Моя султанша, повелителю нужна девушка, которую он никогда не видел, голубоглазая, с золотыми волосами и светлым телом.

К ё с е м-с у л т а н. Не тревожься, ходжа, девушка есть. Она русская, ей только что исполнилось пятнадцать — бутон, которому не терпится расцвести. Ее зовут Турхан.

Х о д ж а-з а к л и н а т е л ь (пьет принесенный шербет). Прекрасно! Пусть сейчас же начнут приготовления. Пусть все ее тело с головы до пят натрут маслом герани, мускусом и амброй! Нужно превратить ее в сад на рассвете, куда войдя однажды, уже не хочешь выйти. Пусть и сам повелитель нюхает амбру.

К ё с е м-с у л т а н. Все будет сделано, ходжа.

Все выходят, кроме силяхтара Юсуфа и ходжи-заклинателя.

С и л я х т а р  Ю с у ф (подходит к ходже-заклинателю). Браво, ходжа-эфенди! Кажется, вы справились с этим делом. Теперь перед вами гладкий путь, гоните своего коня во весь опор!

Х о д ж а-з а к л и н а т е л ь. Помилуйте, ваша милость! Мы не стремимся к мирской власти, наш удел — наша наука.

С и л я х т а р  Ю с у ф. Пожалуйте в свою комнату, ходжа, после трудного путешествия нужно отдохнуть.

Сцена шестая

Ночь. На сцене  ж и т е л и  С т а м б у л а.

Т р е т и й  ж и т е л ь. Очень поздно, не обижайтесь на меня, дорогие. (Зевает, собирается уходить.)

Ч е т в е р т ы й  ж и т е л ь. С вашего позволения, господа, я тоже распрощаюсь.

В т о р о й  ж и т е л ь. Куда вы, почтенные? Останьтесь еще немного!

П е р в ы й  ж и т е л ь. Как часто зерно, посеянное днем, дает всходы поздней ночью. Что вы на это скажете, мои дорогие?

Ч е т в е р т ы й  ж и т е л ь. О чем ты?

П е р в ы й  ж и т е л ь. Я о том, что наш ходжа-заклинатель не вернулся из дворца.

Т р е т и й  ж и т е л ь. Полно тебе! Вернулся, не вернулся, какое нам дело?

П е р в ы й  ж и т е л ь. С тех пор как он ушел во дворец, я наблюдаю за его домом.

Ч е т в е р т ы й  ж и т е л ь. А что из того, вернется он или не вернется?..

П е р в ы й  ж и т е л ь (ехидно). Как вы думаете, хватило у ходжи-заклинателя духу…

В т о р о й  ж и т е л ь (смеясь). Чтобы привести в чувство падишаха?

Т р е т и й  ж и т е л ь. Да ну вас, ради аллаха! Падишах, наш господин, сейчас сладко спит.

Ч е т в е р т ы й  ж и т е л ь. А может быть, беседует с ходжами и учеными о вере и боге!

В т о р о й  ж и т е л ь. Как, вы не взяли с собой фонарь, добрые люди?

Ч е т в е р т ы й  ж и т е л ь. Уже забыли, что султан Мурад запретил выходить на улицу без фонаря!

П е р в ы й  ж и т е л ь (смеясь). Да, так-то! Нет того, кто запрещал, нет и запрета! При султане Ибрахиме мы можем разгуливать без фонарей, хотя на улицах не видно ни зги. Нашим грехам теперь нет преград. Да здравствует тьма!

В с е. Да здравствует тьма, да здравствует тьма!

Т р е т и й  ж и т е л ь. Доброй ночи, друзья!

Ч е т в е р т ы й  ж и т е л ь. Доброй ночи, господа!

Третий и Четвертый жители Стамбула, взявшись под руки, уходят.

П е р в ы й  и  В т о р о й  ж и т е л и. Будьте здоровы, добрые люди!

В т о р о й  ж и т е л ь. Почему заклинатель до сих пор не вернулся из дворца? То ли ключик его не подошел к дверям и ему отрубили голову, то ли он распахнул двери настежь и всех одолел! Должен ведь наконец запеть петух династии Османов!..

П е р в ы й  ж и т е л ь. Пусть возвестит он нам счастливое утро!

Сцена седьмая

Спальня Ибрахима. Полумрак. С у л т а н  И б р а х и м  лежит спиной к зрителям. Набрасывает на полуобнаженную  Т у р х а н-с у л т а н  покрывало, целует ее в лоб.

С у л т а н  И б р а х и м. Беги к моей матери! Поцелуй у нее руку!

Т у р х а н-с у л т а н. Прямо сейчас, мой господин?

С у л т а н  И б р а х и м. Конечно! Сейчас же!

Т у р х а н-с у л т а н. Не подождать ли утра, господин?

С у л т а н  И б р а х и м. Нельзя, такая новость… нельзя ждать!

Турхан-султан смотрит удивленно.

(Гладит ее лицо обеими руками.) Они возвели меня на престол, но ты, Турхан, сделала меня падишахом. Иди сейчас же. (Снова целует ее.)

Т у р х а н-с у л т а н. А что скажет ваша родительница, мой господин, если я в такой час приду целовать ее руку?

С у л т а н  И б р а х и м. Она осыплет тебя подарками! Сегодня ночью она не сомкнула глаз. Да разве только она? Тысячи людей в этом дворце прислушиваются сейчас к тому, что происходит здесь.

Турхан-султан выходит.

(Медленно поворачивается.) Тысячи факелов осветили мое существо.

Видны первые лучи зари, они словно исходят от тела султана Ибрахима. Он выходит вперед, к авансцене, рассвет разгорается все ярче.

Войска дня, вооруженные серебряными копьями, перевалили через крутые вершины далеких черных гор и водружают багряные знамена на крепостных башнях моей страны. (Помолчав.) Я, Ибрахим, вырос во мраке, моей кормилицей был страх. Ежеминутно я чувствовал на шее смазанную салом петлю палача. Когда меня вывели на свет и сказали: «Ты падишах!», я был чужд этому миру, как был чужд самому себе. Моей душой владело чувство бессилия, оно давило меня и жгло. Я не ощущал трона, на котором сидел. Не я был падишахом, а моя мать, мой дядька, мой силяхтар и даже ходжа-заклинатель. В особенности ходжа-заклинатель! Я вижу, как вереницы звезд бегут от солнца. Мир предо мной — это я, мир позади меня — это я, мир подо мной — это я, мир надо мной — это я! Я падишах Ибрахим! Пусть бьет ключом кипящая во мне жизнь! Пусть все узнают Ибрахима!

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сцена первая

Утро. Покои Ибрахима. Х ю м а  и  Д и л я ш у б  ставят в вазы цветы.

Д и л я ш у б. Надоела мне эта забава с цветами. Пришел бы уж скорей падишах, и мы бы ушли отсюда.

Х ю м а. Куда тебе спешить, придет в конце концов…

Д и л я ш у б. Не забывай про султаншу-мать.

Х ю м а. Ты права, Диляшуб. В ней много странного.

Д и л я ш у б. Много ли, мало ли, но все ее странности действуют в ее пользу.