Драматургия: искусство истории. Универсальные принципы повествования для кино и театра - Ив Лавандье

Короче говоря, если сравнить сочинение пьесы с игрой в карты, где автор является сдающим, то щедрее и зачастую плодотворнее дать зрителю несколько карт, чем пригласить его понаблюдать за игрой издалека.

Автор и тайна

Иногда загадка возникает из-за неспособности сценариста предоставить аудитории достаточную и правильную информацию. Именно такое впечатление часто оставляют «артхаусные» фильмы, в которых мало что понятно и которые (просвещенные) умы называют амбициозными и хрупкими. Это возвращает нас к проблеме ясности.

Но иногда загадка сознательно создается автором: либо потому, что, по его мнению, загадочная поза помогает ему выглядеть умнее; или потому, что он боится, что зрители угадают концовку, и в таком случае не понимает, что правильной дозы препятствий или правильного использования драматической иронии достаточно, чтобы сделать драматический ответ неопределенным, а значит, совсем не нужно оставлять зрителей в неведении. Или же автор воображает, что неточность, сокрытие информации – это необходимый стимул для привлечения внимания зрителей, и в таком случае он не понимает, что его удовольствие оттого, что он посыпает свою работу маленькими кусочками информации, кусочками головоломки, о которых знает только он, – это удовольствие, связанное с драматической иронией (его собственной, той, жертвой которой становится зритель), а не с тайной. Удовольствие сценариста не имеет ничего общего с тем удовольствием, которое (в конечном итоге) испытает его аудитория. Загадочный писатель не может, не знает, не хочет поставить себя на место публики.

В этом отношении показательны писательские мастерские. Я часто видел, как герметичные авторы предлагают своим коллегам разъяснения, которых те не могут дать своей собственной работе. Почему именно эта сцена? Почему этот персонаж так поступает? Что это значит? На самом деле такой парадокс логичен. Автор знает, что у того, что он пишет, есть смысл, внутренняя связность, и ему не требуется задавать себе никаких вопросов.

В фильме «Лоуренс Аравийский» Лоуренс (Питер О'Тул) беседует с бедуином (Джордж Плимптон) в пустыне, у колодца, когда вдали, далеко-далеко, вырисовывается приближающийся силуэт. Мы не знаем, кто это. Загадка. Бедуин выглядит обеспокоенным, но мы не знаем, почему. Это тоже тайна. И мы ждем, когда же наконец фигура соизволит появиться. Спустя бесконечно долгое время появляется всадник (Омар Шариф) и убивает бедуина выстрелом из винтовки. Сюрприз! Дэвид Лин очень гордился своей сценой. Зная, чем она закончится, автор не понимал, что ощущения, которые он испытывает, не могут быть такими же, как у зрителя.

В начале фильма «Исчезнувшая Банни Лейк» мать (Кэрол Линли) пришла забрать свою дочь Банни из школы, где она оставила ее утром. Но Банни нигде нет. Начинается расследование, чтобы выяснить, что стало с маленькой девочкой. Это могла бы быть пронзительная история. К сожалению, авторы не показывают нам Банни в самом начале. Мать утверждает, что довезла дочь до школы, но мы не видим, как она это сделала. Нет и фотографий, чтобы сказать наверняка. В результате мы не на 100 % соглашаемся с главной героиней. Мать выглядит искренней, но мы не можем полностью разделить ее беду. Тайна порождает сомнения и заставляет нас отстраниться. Что, если это выдумка, как предполагает инспектор Ньюхаус (Лоуренс Оливье)?

Если с тайной и есть проблемы, то, возможно, потому, что авторы считают, что в драматургии работает ретроспектива. Это не так. Когда в конце истории мы получаем информацию, проливающую новый свет на все происходящее, то не пересматриваем историю с учетом этой информации. Смысл предыдущих событий меняется, это правда, но не эмоции, которые мы испытывали. И это еще более верно в отношении сцен в середине произведения, поскольку то, что следует за ними, не оставляет нам времени на размышления.

Тайна в жизни и тайна в драме

Театр абсурда, и в частности театр Гарольда Пинтера, «превосходно» показывает нам туманные ситуации, в которых главные герои оказываются в загадочной вселенной. В фильме «День рождения» Стэнли терроризируют люди по причинам, которых он не знает и которых, к сожалению, никогда не узнаем и мы. В общем, все как в жизни: мы не знаем всего и многого не понимаем. Это ужасно.

Конечно, иногда произведение так и хочется завершить на ноте неопределенности. Например, «Расёмон» не говорит нам четко, какое свидетельство истинно. У каждого своя правда, и все они равноправны.

Тем не менее, по крайней мере, у нас есть несколько истин, в которые можно вгрызться зубами. В конце фильма «Они не забудут», повествующего о линчевании профессора-северянина (Эдвард Норрис) в городке на юге США, прокурор (Клод Рейнс) задается вопросом, был ли виновен линчуемый. Мы никогда не узнаем. В этом и заключается смысл фильма. Но подобные случаи исключительны, потому что, в отличие от реальной жизни, у автора есть невероятная возможность: он знает все – или, по крайней мере, должен знать. Если только ему не все равно или он не экранизирует правдивую историю, которая отчасти малоизвестна (например, «Изнанка судьбы»), автор знает, кто убийца, знает, что означает Rosebud («Гражданин Кейн»), знает, почему тот или иной персонаж реагирует так, как он реагирует. Так почему бы не поделиться этим знанием с публикой? Зачем приглашать нас в свой мир, в ту вымышленную жизнь, где он – всемогущий бог, только для того, чтобы вернуть зрителей в неприятную неопределенность, куда нас регулярно ввергает повседневная жизнь? Может быть, чтобы напомнить нам, что мы очень мало знаем о жизни?

Комиксы и тайна

Как я уже говорил, комиксы находятся на полпути между драматургией и литературой. Но литература – это более интеллектуальная среда, менее эмоциональная, чем драма, поэтому она больше подходит для загадок. Лучше прочесть детектив Агаты Кристи, чем увидеть его на экране. Поэтому неслучайно, что комиксы лучше подходят для раскрытия тайны, чем кино или театр. Например, знаменитая серия комиксов «XIII», повествующая о человеке с амнезией, который ищет свою личность в мире шпионажа, несомненно, сработала бы хуже, если бы ее адаптировали для киноэкрана. Однако стоит отметить, что в «XIII» протагонист знает не больше, чем мы. После издания этой книги в 1997 году роман Роберта Ладлэма «Идентификация Борна», источником вдохновения для которого во многом послужил комикс «XIII», был экранизирован, и результат (тайна, драки и погони) не показался мне убедительным. Затем в 2008 году появилась телевизионная адаптация «XIII» – и снова тайна и перестрелки. Но, что характерно, телефильм «XIII» начинается с драматической иронии, которая сразу же проясняет часть загадки комикса «XIII».

Те, кто хочет увидеть, как драматическая ирония используется в комиксах, найдут множество примеров