«Любовь» и другие одноактные пьесы - Мартин Гургенович Алоян

П е т р е. А я, баде Раду, как мне прикажете умирать, если не сказал свою последнюю просьбу, ведь я тоже человек и к тому же приговоренный к смерти?

Р а д у. Ты не приговоренный к смерти, Петре, ты мертв, ты умер в то мгновение, когда поднял руку на жизнь Вики! (Прицеливается.)

П е т р е. Стойте! Не стреляйте, баде Раду! Расскажу все, как было. Не хочу умереть с грехом на душе.

Р а д у. Говори!

П е т р е. Вы были правы, баде Раду. Я хотел убить Викю.

И о н а ш к у. Ублюдок! Он и вас хотел убить, баде Раду, когда вы пошли за скрипкой и оставили автомат!

Р а д у. Замолчи, Ионашку! Продолжай, Петре!

П е т р е. Когда вы сказали товарищу лейтенанту, что нельзя, мол, Ионашку идти в разведку, и вызвались пойти вместо него, Викя шагнул вперед, и я подумал: «Если Викя пойдет, пойду и я с ним, а там и убью его». Вы же знаете, что было когда-то между ним и мной… И такого случая у меня еще не было. Ведь не убьешь же его возле орудия…

Р а д у. Дальше говори!

П е т р е. Когда мы приблизились к ним, Викя полз впереди…

Постепенно слова Петре замирают. В воздухе слышен шум моторов, приглушенная немецкая речь, обрывки приказов. Свет снова меркнет. Наверху окопа появляются  В и к я  и  П е т р е.

П е т р е. Как быть, Викя?

В и к я. Попробуем захватить языка.

П е т р е. Смотри, как кишат! Хочешь, чтоб нас сцапали?

В и к я. Ты чего, Петре?

П е т р е. А ничего. Просто меня дома дети ждут.

В и к я. А кого дети не ждут?

П е т р е. Раз так, давай обратно.

В и к я. Белены объелся!

П е т р е. Это ты белены объелся и идешь на верную смерть под конец войны!

В и к я. Я, Петре, просто хочу остаться человеком и под конец войны.

П е т р е. Ты куда?! Стой! Если двинешься, пристрелю на месте!

Викя резко разворачивается и ударяет Петре. Тот падает, но быстро вскакивает на ноги и набрасывается на Викю.

Я тебе покажу! И за землю свою и за то, что ударил меня!

В и к я. Тихо ты! Чего орешь?! Покажи, да тихо!

П е т р е. Ах, вот ты чего боишься?! (Кричит.) Э-хе-хей! Мы здесь!

В и к я (закрывая ему рот ладонью). Ты чего разорался, вражина?!

П е т р е. Пусти! Я тебе покажу! Эхе-хе-хей!

Стрельба пулемета. Викя падает.

В и к я (стонет). Проклятие! Ты этого хотел, Петре?

П е т р е. Не хотел я этого, Викя, можешь мне поверить, ведь эта пуля могла попасть и в меня, хотел только пугнуть их, чтоб вернуться обратно в окоп — не взять же языка под огнем, — но, если так случилось, может, и к лучшему.

В и к я. Что это — к лучшему?

П е т р е. Все, что ни делается, к лучшему.

В и к я. Смерти моей хочешь?

П е т р е. Неправда!

В и к я. Правда, Петре. Если б это не было так, ты бы не оставил меня здесь, но ты оставишь. Ведь, оставишь, Петре?

П е т р е. Оставлю, Викя. Ты прости меня, но я оставлю. Ведь если не оставлю, ты расскажешь лейтенанту, как все было, и тогда не миновать мне расстрела. Но я тебя оставлю, а ему скажу, что мы захватили языка, но по дороге нас обстреляли, и погиб ты, погиб и тот, смогу же я рассказать что-то в этом роде… А вот мешочек с землей я у тебя заберу, это моя земля, и я не хочу рассеивать ее по белу свету…

Темнота, которую прорезают золотые следы трассирующих пуль. Освещенный этим светом ползет  П е т р е. Свет в окопе. Все стоят в прежних позах.

П е т р е (в бреду). Ччерт, больно!.. Этой земле я хозяин!.. Викя!.. Жив, Викя!.. Скажи что-нибудь! Не сердись на меня! Я не виноват, что между нами стояла всегда эта проклятая земля… Да бери ты ее, окаянную! Бери, это твоя земля, только не молчи!.. И знай, я тогда хотел тебя убить, тогда, в ту весну, когда ты вонзил плуг прямо в сердце моей земли, а потом задохся в моей душе тот проклятый червь вражды, сдох, но осталось его гнездо, полное ненависти, и эта ненависть подняла топор на тебя, Викя, это ненависть закричала, чтобы услышали враги, это ненависть вырвала у тебя мешочек с землей, это не я, Викя, все то проклятое гнездо ненависти!.. Я, может, никогда не думал, что все это наше прошлое, только сегодня я понял, что земля сравняла все наши счеты, земля, на которой мы жили, и солнце, под которым дышали…

Появляется  Л е й т е н а н т. У него седые волосы, он что-то бормочет почти про себя, явно ища что-то или кого-то, он, скорее, похож на призрак.

И о н а ш к у (крестясь). Пресвятая матерь божья! Товарищ лейтенант воскрес, баде Раду!

Р а д у. Цыц, Ионашкуле!

И о н а ш к у. Но у товарища лейтенанта волосы были черные!

Л е й т е н а н т (продолжая бормотать и ощупывать землю руками). Гецадзе!.. Иванов!.. Вставайте, ребятушки, землица холодная, простудиться можете… Вы слышите рокот моторов? Это танки идут, и мы должны их остановить, иначе земля не примет нас… (Заметив троих.) Нечего на меня глаза пялить, Ионашку, был контужен, и, кажется, в голове что-то не в порядке…

Рокот моторов очень близко.

Слушать мою команду! Связки гранат в руки!

И о н а ш к у (ищет гранаты). Но гранат нет, товарищ лейтенант!

Л е й т е н а н т. Смотри, вот гранаты! (Показывает на комья земли.) Окоп полон гранат!

И о н а ш к у. Но это земля, товарищ лейтенант, комья земли!

Л е й т е н а н т. А кто тебе сказал, солдат, что наша земля не граната, что наша земля не имеет силы взрыва и не взрывается под вражескими танками?! (Берет большой комок земли и пытается выкарабкаться из окопа.) За мной! (Падает.) Вперед, сержант, вперед!

И о н а ш к у. Что нам делать, баде Раду?

Р а д у (берет комок земли в руки). Связки гранат в руки!

Петре и Ионашку хватают комья земли.

Вперед! За землю нашу! Ура-а-а-а!

В с е  кричат «ура» и с трудом карабкаются из окопа. Слышно мощное «ура», через окоп прыгают советские солдаты. Тишина. Л е й т е н а н т, Р а д у, И о н а ш к у  и  П е т р е  возвращаются и падают, тяжело дыша, на дно окопа.

Л е й т е н а н т. Сыграй что-нибудь, Ионашку.

И о н а ш к у. Что вам сыграть, товарищ лейтенант?

Л е й т е н а н т. Сыграй ту песню, которую я слышал, когда лежал под землей. Первое, что я услышал тогда, была твоя песня, и, может, она и вернула меня к жизни. Вот тогда я и твердо решил: хватит под землей работать, поеду в Молдавию и буду играть на скрипке.

И о н а ш к у  идет за скрипкой.

П е т р е. Товарищ лейтенант, разрешите пойти за Викей?

Л е й т е н а н т. Идите, Станчу.

П е т р е  исчезает. Возвращается  И о н а ш к у.

И о н а ш к у. Разрешите играть, товарищ лейтенант?

Л е й т е н а н т. Играй, Ионашку.

Р а д у. Да так играй, Ионашку, как будто маршал