Избранные произведения драматургов Азии - Мохан Ракеш

П и с а т е л ь. Вчера получил письмо от Индраджита.

А м а л. Что пишет?

Б и м а л. Он, по-моему, где-то за границей?

К а м а л. Он разве еще не вернулся?

П и с а т е л ь. Сдал последние экзамены.

А м а л. Правда? Рад за него.

Б и м а л. Теперь вернется, получит приличную работу.

К а м а л. Ну еще бы! С иностранным-то дипломом.

П и с а т е л ь. Хотите, прочитаю вам письмо?

А м а л. Ну что ж, пожалуй.

Б и м а л. А длинное письмо?

К а м а л. Неважно, в конце концов, длинное или короткое.

Писатель начинает читать письмо. Игроки не обращают на него внимания. Они продолжают играть.

П и с а т е л ь. Калькутта, Бхопал, другие города, опять Калькутта, Лондон. Прошлое — кругами и кругами, как будто вращается огромное колесо. Но это только кажется. На самом деле это не колесо. Движение идет как будто по спирали. Каждый виток чуть выше другого. И в этом трагедия. Трагедия знания. Я вижу, я познаю, я понял, я отбрасываю. Мне нужно что-то новое — и все равно я все время чего-то жду, жду невозможного. Я все еще продолжаю думать, что это — еще не все. Наступит день — и случится что-то настолько ослепительное, что все померкнет в сравнении с этим. Упрямый, нелепый, невыносимый сон! Он мне упрямо снится. Даже когда я не сплю.

Входит  И н д р а д ж и т. Он останавливается возле писателя. Амал, Бимал, Камал продолжают играть в карты. Писатель не отрывает глаз от письма. Индраджит начинает говорить.

И н д р а д ж и т. Я добился всего, чего хотел. И оказалось, что я хотел не этого. Вот в чем истина. Я еще многого добьюсь. А когда добьюсь, пойму, что мне не это нужно. Вот в этом тоже истина. Прошлое и будущее. Все направлено в разные стороны, потому что мечта не умерла. Когда она умрет, будущее и прошлое сольются воедино. Тогда настоящее сможет прекратить заглядывать в будущее в нелепой надежде. Настоящее тогда станет конечной геометрической точкой. Называется эта точка — смерть.

Входит  М а н а с и.

М а н а с и. Смерть?

И н д р а д ж и т. Да, смерть. Смерть — это счастливое событие. Многие люди счастливее всего, когда умирают. Для них завтрашний день слился со вчерашним. И они счастливы в смерти. Все равно же я умру. Почему же не сегодня?

М а н а с и. Не умирай. Живи!

И н д р а д ж и т. Чтобы жить, надо верить. Верить в бога, или в судьбу, или в работу, или в человека, или в революцию, или в себя, или в любовь. Разве я могу сказать, будто во что-то верю?

М а н а с и. Разве ты не веришь в жизнь?

И н д р а д ж и т. Жизнь? Стараешься занять себя мелкими, ненужными делами, потому что нет ответа на самый большой вопрос. Играешь в скучную игру лжи и притворства, и все это не нужно и никогда не было нужно, но почему-то все это делаешь. Это жизнь. Жизнь человека. Я — человек. Один из миллионов, один из миллиардов. И ложь моей жизни — это ложь миллионов и миллиардов людей.

М а н а с и. Чего ты хочешь?

И н д р а д ж и т. Заснуть. Или смеяться над всем этим. Просмеяться всю свою жизнь. Наверное, это самое правильное. Жизнь так нелепа, что было бы смешно не посмеяться над ней!

Индраджит смеется. Манаси и писатель, низко склонив головы, уходят со сцены в противоположных направлениях. Амал, Бимал и Камал начинают смеяться, хотя они ничего не слышали и не понимают, что их, собственно, насмешило. Смех становится все громче. П и с а т е л ь  выбегает на сцену и машет зрителям, умоляя жестами перестать смеяться, как будто бы смеются они! Амал, Бимал и Камал, смеясь, уходят со сцены. Индраджит тоже.

П и с а т е л ь. Перестаньте смеяться. Ради бога, перестаньте смеяться. Я не могу писать. Ну, разве вы не видите, как я стараюсь? Я изо всех сил стараюсь написать пьесу. Пьесу про Амала, Бимала, Камала и про Индраджита.

Входит  т е т у ш к а.

Т е т у ш к а. Есть хочешь?

П и с а т е л ь. Нет.

Тетушка уходит, входит  М а н а с и.

М а н а с и. Есть хочешь?

П и с а т е л ь (закрывая лицо руками). И ты тоже?!

М а н а с и. Извини! Я ошиблась. Я должна была спросить — ты что-нибудь написал?

П и с а т е л ь. Как я могу писать? Индраджит не возвращается. Он за три года написал мне три письма. И во всех трех письмах одно и то же.

М а н а с и. Что он пишет?

П и с а т е л ь. Все те же круги. Все идет кругами и кругами. Но не умирает, не умирает упрямый, нелепый, невыносимый сон. Он отказывается умирать. Человек видит жизнь реалистически, а думает о ней романтически. Разве можно написать пьесу о таком человеке?

М а н а с и. Нужно.

П и с а т е л ь. Это невозможно. Я стараюсь увязать его жизнь с событиями. А он ускользает. Он говорит: это реальность. Чем больше я заставляю его говорить, тем дальше ускользает он. Он говорит: это не настоящие слова. Он говорит, что знает слишком много.

М а н а с и. И все же он мечтает.

П и с а т е л ь. Но день придет, и кончится мечта.

М а н а с и. Я знаю.

П и с а т е л ь. И что тогда будет?

М а н а с и. Тогда мечты не будет.

П и с а т е л ь. И что тогда?

М а н а с и. Тогда он не сможет держаться за соломинку.

П и с а т е л ь. И он утонет.

М а н а с и. Пусть тонет. Может быть, в глубине он найдет твердую почву, может быть, с этого и начнется настоящая жизнь.

П и с а т е л ь. Откуда ты знаешь?

М а н а с и. Я ничего не знаю. Я глупая. Я ничего не знаю. Я просто верю.

Манаси уходит.

П и с а т е л ь. Веришь? Как можно верить в дно морское?

Входит  И н д р а д ж и т.

И н д р а д ж и т.

Держаться на плаву,

Цепляясь за соломинку.

Жить

Одной лишь жалкой верой.

Земля размыта

В сером тумане слез.

Сияние за облаками

Меркнет во лжи

Одинокого пути.

Пусть исчезнут

Лживые утешения!

Слепая вера —

С глаз долой.

Лучше утонуть

И самому увидеть,

Что́ в глубине

И глубоко ли дно.

Человек живет,

Странное создание, —

Строит каменный дом

На дне морском.

П и с а т е л ь. Индраджит!

Индраджит не оглядывается. Он механически повторяет стихи. Также механически отвечает.

И н д р а д ж и т. Что?

П и с а т е л ь. Так ты вернулся?

И н д р а д ж и т. Да.

П и с а т е л ь. Когда ты вернулся?

И н д р а д ж и т. Давно.

П и с а т е л ь. Где ты живешь теперь?

И н д р а д ж и т. В Калькутте.

П и с а т е л ь. И что ты делаешь?

И н д р а д ж и т. Работаю.

П и с а т е л ь. Ты женился?

И н д р а д ж и т. Да.

П и с а т е л ь. Так Манаси все-таки вышла за тебя замуж?

И н д р а д ж и т. Нет.

П и с а т е л ь. А как же?

И н д р а д ж и т. Женился на другой.

П и с а т е л ь. На другой?

И н д р а д ж и т. Да.

П и с а т е л ь. Кто она?

И н д р а д ж и т. Женщина.

П и с а т е л ь. Как зовут ее?

И н д р а д ж и т. Манаси.

П и с а т е л ь. Разве это возможно?

И н д р а д ж и т. Все возможно. На свете столько разных Манаси. Одни приходят, другие уходят. На одной из них женишься. На сестре Манаси.