«Любовь» и другие одноактные пьесы - Мартин Гургенович Алоян

С е д о й. Оттого и спрашиваю. Я когда понял, что ты на всю жизнь мой противник, тогда только и полюбил бокс. Всех претендентов на звание чемпиона я сам готовил. Выводил их на ринг против тебя и ждал. Ждал, когда ты ляжешь на пол.

Б о к с е р. Я знал, что ты ждешь… Потому что я противника всегда уважал. Кроме того немца. Уважал. А помогало мне драться чувство, что за спиной на ринге стоит настоящий противник. В жизни. Что ринг — подготовка к настоящему бою. Я ведь не ошибался: за спиной моих партнеров не раз стояли те, кто хотел, чтобы я лег на пол. Ты сам это сказал.

С е д о й. Выходит, я помогал тебе?

Б о к с е р. Выходит, так. Жизнь всегда поединок. Ринг — место для самой чистой борьбы. Вот я и вызвал на бой Джо Луиса. Он был союзником. Он был абсолютным чемпионом. К тому же он был негром.

С е д о й. Это имело значение?

Б о к с е р. Сказал же — не поймешь. Негр — угнетенный. Вспомни о популярности Поля Робсона. Я мечтал продемонстрировать красивый бокс с партнером-негром, равным мне по силе, чтобы все его притеснители, все, кто унижал негров в Америке, оказались в нокауте. Понимаешь? Джо Луис на ринге должен был стать моим двойным союзником. Только позже я узнал, что ты имел отношение к запрещению этой встречи.

С е д о й. Да, твой рапорт с просьбой разрешить тебе встречу попал ко мне. Сверху запросили компетентное заключение. Я написал, что такой поединок нежелателен. Если бы победил Джо Луис, пострадал б престиж армии-победительницы — ведь ты был в то время в группе наших войск.

Б о к с е р. Тогда они назывались иначе. Мы, корпус Медведева, вошли в Берлин наравне с другими.

С е д о й. Знаю. А если бы победил ты, это была бы победа белого союзника над союзником-негром. Эффект мог быть идеологически повернут против нас. С американцами уже намечались трения. Ты мог этого не знать.

Б о к с е р. Все я знал. И добился разрешения на встречу. Правда, не с Джо Луисом. С чемпионом американских вооруженных сил. Тоже профессионалом.

С е д о й. Я был против. Хотя имя, конечно, не такое громкое, резонанс был слабее.

Б о к с е р. Резонанс был какой надо. Хоть ты и присутствовал на встрече, ты видел далеко не все.

С е д о й. Больше, чем ты мог подумать. Великое было время. Потсдам. Встреча Большой Тройки. Я был среди журналистов. Мы тогда уже видели контуры будущей опасности. Контуры нового противостояния. Тень третьей войны. А вокруг царила атмосфера ликования. Братание с союзниками. Встреча на Эльбе. Ты помнишь это не только по фильму. Поэтому я был против поединка.

Б о к с е р. И все-таки он состоялся.

С е д о й. Аттракцион. Шесть раундов, кажется?

Б о к с е р. Шесть. Для нас это было непривычно.

С е д о й. Ты и тогда не послушался моих советов.

Б о к с е р. Твои советы сводились к одному: сорвать встречу.

С е д о й. Да. Потому что я не мог желать тебе тогда поражения. А болеть за тебя было выше моих сил.

Б о к с е р. Ты требовал взвесить перчатки и отказаться под предлогом, что любительские перчатки тяжелее. Ты ведь не знал, что я уже дрался в легких перчатках. Тогда, в лесу.

С е д о й. Я предлагал не только это.

Воспоминание четвертое

Раздевалка спортзала. По сторонам два флага — советский и американский. Боксер разминается на своей стороне. Входит Седой в форме майора, через плечо — фотоаппарат. Доносится свист из зала.

С е д о й. Он уже на ринге.

Б о к с е р. Слышу.

С е д о й. У тебя есть возможность отказаться от поединка.

Б о к с е р. Интересно, какая?

С е д о й. В их армейской газете «Старз энд страйпс» тебя называют русским медведем, вышедшим из лесу.

Б о к с е р. А что такое «Старз энд страйпс»?

С е д о й. «Звезды и полосы».

Б о к с е р. Это обидно — медведь?

С е д о й. Ты можешь обидеться.

Б о к с е р. По-моему, «звезды и полосы» обидней. За мной-то серп и молот. Иди на трибуну, я решил, что буду драться.

С е д о й. Ты не выдержишь шесть раундов.

Б о к с е р. Ты мне мешаешь.

С е д о й. Обрати внимание, почти все солдаты-негры сидят отдельно. Это тоже повод для протеста.

Б о к с е р. Наш поединок докажет равенство возможностей белых и негров! Иди.

С е д о й. Учти, если ты проиграешь, я доложу, что ты сознательно шел на этот поединок вопреки… политическим соображениям.

Б о к с е р. Политикой занимаются во дворце Банхоф. Здесь спортзал. Можешь оставаться, я пошел.

Б о к с е р  выходит, С е д о й — следом. В зале тишина, потом голос диктора, перекрываемый ревом и свистом. Гонг. Звуки ударов, реакция зала. Особенно неистовый шум. Появляются сначала  Б о к с е р, потом  С е д о й.

С е д о й. Я тебя предупреждал. Это не первенство Москвы. Тут Берлин. Май. Солдаты четырех армий и сорока национальностей. «Шесть раундов не выявили победителя!» Ты этого хотел?

Б о к с е р. Равный бой равных соперников.

С е д о й. У меня было другое впечатление.

Б о к с е р. Помолчи. Ты слышал? Окончательное решение судьи вынесут после совещания.

С е д о й. Война только что кончилась. Они жаждут крови. По привычке.

Б о к с е р. Да. В войне не бывает ничьих.

С е д о й. Будут предложены дополнительные раунды. Ты согласишься?

Б о к с е р. Пусть сначала предложат.

Стук в дверь.

С е д о й. Минуту! (Идет к двери, негромкие слова по-английски.) Сори… Сенкь ю, о’кэй. (Возвращается.) Я предупреждал…

Б о к с е р. В чем дело?

С е д о й. Предлагают три раунда дополнительно.

Б о к с е р. Если я откажусь?

С е д о й. Знакомый журналист сказал: уже готов отчет о матче: «Русский медведь пасует перед техасским буйволом».

Б о к с е р. Я иду. Сиди здесь. И не высовывайся. Не до тебя. Я очень скоро.

Рев трибун в зале. Гонг. Голос диктора — скороговорка на английском, заглушаемая свистом. Потом еще гонг, взрыв на трибунах — смесь ликования и негодования. И мертвая тишина. Входит  Б о к с е р. Седой поднимается навстречу.

С е д о й. Ну?!

Б о к с е р. Русский медведь пошел в душ. (Идет, отстранив с дороги Седого.)

С е д о й. Нокаут? (Смотрит на часы.) Десять секунд схватки? Нокаут…

Б о к с е р. Он успел перед началом сказать мне: ю ор ай. Что это значит?

С е д о й. Ты или я?

Б о к с е р. Вот и я тебе говорю: ю ор ай. Гуд бай. (Уходит, отстранив Седого.)

КАРТИНА ПЯТАЯ

Комната Боксера.

Б о к с е р. Скажи мне теперь: почему ты хотел видеть меня на полу? Всегда? Я догадываюсь, но ты скажи. Может, я не все знаю.

С е д о й. Не все. Я поздний ребенок. Мне было шестнадцать, а отцу почти шестьдесят. В первой войне он потерял легкое. Это не мешало ему нещадно меня пороть. Однажды хулиганы избили его. При мне.

Б о к с е р. И ты не вступился?

С е д о й. И я не вступился.

Б о к с е р. И ты решил отомстить?

С е д о й. И я решил отомстить.

Б о к с е р. Кому?

С е д о й. Сначала отцу, который оскорблял меня, а потом позволил оскорбить себя при мне. Ну а потом… всем, кто считает себя непобедимым. Сила — вещь