«Любовь» и другие одноактные пьесы - Мартин Гургенович Алоян

С е д о й. Это ни о чем не говорит!

Б о к с е р. Я понимаю. Не будем… усугублять. За победу!

С е д о й. За победу.

Пьют.

Она далась дорогой ценой. Старик погиб в ополчении. Бывший чемпион — под Берлином.

Б о к с е р. Да. Не пришлось больше встретиться. Бывший чемпион получил посмертно Героя.

С е д о й. Мужественный был человек.

Б о к с е р. Хорошо, что ты не сказал — «старик».

С е д о й. Ты злой. Да… Очень дорогая цена. Пять лет были вырваны у спорта. А сколько калек?

Б о к с е р. Вырваны, говоришь?

С е д о й. Ты вернулся в форме. На удивление. Сразу же подтвердил звание. Тебе не было равных. А твоя стойка?! Можно было подумать, что ты все эти пять лет дрался. Продуманная дерзкая стойка: руки внизу, лицо открыто…

Б о к с е р. Так и было.

С е д о й. Я имею в виду спорт.

Б о к с е р. Я тоже. Слушай про стойку.

Воспоминание третье

Угол партизанского блиндажа. Топчан. Знамя в углу.

Издалека доносится песня «Шумел сурово Брянский лес…». Л е й т е н а н т  в летной форме растирает руки сидящему на самодельной табуретке  Б о к с е р у.

Л е й т е н а н т. Ты это брось! Брось! Ну, за меня-то ты должен отомстить?

Б о к с е р. За тебя ему отомстили. Его уже сбили. Он у нас. Отправим в тыл. Сам Медведев говорит: пленный располагает ценными сведениями. Беречь!

Л е й т е н а н т. Не убьешь же ты его!

Б о к с е р. Без приказа — не убью.

Л е й т е н а н т. По мне бы — под сосну, и весь разговор. Но ведь сам Медведев приказал — беречь. Пойми, он же меня вывел из строя! Когда я вернусь в часть? Когда летать начну? Вот ты, ты тоже летчик, а сколько ты уже партизанишь с Медведевым?

Б о к с е р. Второй год. Мне врачи запретили летать. Чего доброго, на Большой земле еще и воевать запретят. Мое место здесь.

Л е й т е н а н т. Может, он и тебя сбил тогда?

Б о к с е р. Меня никто не сбивал. Ночной полет. Партизаны не могли обнаружить себя. Не могли зажечь костров. А я вез радиста. Мне нужно было долететь. Смотрю — огни. Когда понял, что это не партизаны, а немецкие позиции, развернулся, выключил двигатели, перешел на планирование. У них же звукоуловители. Я не мог рисковать. На бреющем ушел к себе. Дотянул почти до лагеря. Но садиться пришлось в лес. Самолет сохранить не удалось. Ну и руки. Разрабатываю помаленьку.

Л е й т е н а н т. Ты только послушай, что он говорит: вы, говорит, не воины! Вы не умеете драться в честном открытом бою! Вы не солдаты! Сидите в лесу, нападаете из засады. Понимаешь? Дикари, говорит.

Б о к с е р. Чего от них ждать. Бандиты. Фашисты. Убедились уже.

Л е й т е н а н т. У него на щеках — шрамы. Получил в студенческие годы. «На честном поединке рыцарей»! А? Рыцарь отыскался! Хотя рыцарский крест у него есть. «Вызываю любого из вас. На шпагах. На пистолетах. В воздухе один на один! На кулаках!» Ты понимаешь? Партизаны осаждают Медведева: дай хоть шашку, хоть штык! Я говорю: дайте мне, товарищ Медведев, самолет! Я его на глазах у всей Белоруссии подожгу!

Б о к с е р. А что командир?

Л е й т е н а н т. Смеется. Верю, говорит, только он нам нужен целый и невредимый. Не говоря уж о самолете — не тратить же на него боевую машину.

Б о к с е р. Еще что сказал командир?

Л е й т е н а н т. Сказал: поговорите с Боксером. Если он согласится, пусть в воспитательных целях проучит «рыцаря».

Б о к с е р. Я никого в жизни не бил. Я боксер.

Л е й т е н а н т. Враг же он!

Б о к с е р. Врагов надо убивать, когда война.

Л е й т е н а н т. Он диплом показал. Чемпион Баварии. Возит с собой. Вместе с фотографией невесты.

Б о к с е р. Чемпион Баварии, говоришь? А весит он сколько?

Л е й т е н а н т. Здоровый, черт. Третью неделю на партизанских харчах: центнер верный весит. И каждый день гимнастику делает. Под конвоем. Буйвол, одним словом.

Б о к с е р. Вес подходящий.

Л е й т е н а н т. Там добровольцев навалом. Но они же любители. Изувечат без правил-то.

Б о к с е р. Ну, если в воспитательных целях…

Л е й т е н а н т. Как руки?

Б о к с е р. Руки? Стрелять могу. Крюки идут. Особенно левый. Утром немного проминаюсь. Ребята мне мешок набили из немецкого мундира. Молочу помаленьку. Вверх руки не поднимаются.

Л е й т е н а н т. Так для войны подходяще.

Б о к с е р. Голову защищать будет трудно.

Л е й т е н а н т. Может, в каске выйдешь?

Б о к с е р. От каски шум. Вот что, у него шлем есть?

Л е й т е н а н т. Вряд ли. Он когда драпал, поскидал все с себя.

Б о к с е р. Дашь ему свой. А я свой надену. Будем в шлемах. Из гуманных соображений.

Л е й т е н а н т. Беспокоишься за свою голову? Правильно.

Б о к с е р. Чудак! Я на свою голову только и надеюсь. А вот его зашибить боюсь! Медведев мне этого не простит, в тыл отправит. Под суд.

Затемнение. Потом тот же блиндаж. Здесь никого нет, только висят две формы: партизанская — ватник, гимнастерка с капитанскими погонами — Боксера и форма пленного — немецкая летная форма со споротыми погонами. Слышны бурные возгласы партизан: «Ваня! Бей наповал!», «Голову, Ваня!», «Ваня! В дых!», «Меня пустите!». Грохот, стрельба. Командирский голос: «Прекратить!» Через некоторое время входят  Б о к с е р  и  Л е й т е н а н т.

Б о к с е р (снимая шлем и стаскивая перчатки). Его сюда не пускать. Не могу переносить его запах. Пот у него противный. Бывает.

Л е й т е н а н т. Ох, если б не командир!..

Б о к с е р. Прав командир. Вы ж не понимаете того, что перчатки самодельные. Суставы трещат.

Л е й т е н а н т. Еще минута, и ты б его совсем укокошил!

Б о к с е р. Никогда. На ринге — никогда. Ребята могли. Под видом салюта победителю. Прав командир, что прекратил. Вот он будет переодеваться, фриц этот, посмотришь на его руки.

Л е й т е н а н т. А что? Закладка у него была? Железяка?

Б о к с е р. Разбил он в легких перчатках суставы. Я ж голову защищал как?

Л е й т е н а н т. Как?

Б о к с е р. Головой. А голова у меня, выходит дело, крепкая. Надо взять на вооружение. А? (Хлопает Лейтенанта по плечу.) Фрица поставить на колени — не шутка. Вот после войны я с этой стойкой чемпионом стану. Как пить дать.

Л е й т е н а н т. Этот бой, Ваня, поважней любого чемпионства. Ребята уж очень огорчились: неужто и правда не одолеть его в открытом бою? Один на один. А ты не только одолел — ты ж лицо перед ним, заразой, открытым держал. Он, Ваня, под конец от одного твоего взгляда к веревкам прижимался.

Б о к с е р. Это хорошо. Психологический фактор. Пригодится…

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Комната Боксера.

С е д о й. Какой он там ни будь чемпион Баварии, он был всего-навсего пленный. Без имени. Без подготовки.

Б о к с е р. Удар до сих пор помню.

С е д о й. Ладно. Вот только как ты решился с этой стойкой выйти на профессионала? Помнишь, о чем я говорю?

Б о к с е р. Еще бы. Уж очень понравилось всегда видеть противника в упор.

С е д о й. Ты ж не дерешься с профессионалами?

Б о к с е р. Все мы тогда были солдатами. И очень я соскучился по сильному противнику. Которого