Гараж - Эльдар Александрович Рязанов

Орешников интригующе повторил:

– Больше!

– Неужели тысячу?

– Больше!

– Ты выиграл две с половиной тысячи! – шепотом произнесла Оля.

Орешников снисходительно усмехнулся:

– Больше!

– Пять тысяч! – У Оли закружилась голова.

Орешников ласково сказал:

– Оля, не мелочись!

Наступила роковая пауза. Оля не решалась назвать следующую сумму.

– Ну! – подбадривал Орешников. – Смелее!

– Не может быть! – наконец отважилась Оля. – Неужели ты выиграл десять тысяч?

– Как одну копеечку! – триумфально произнес Орешников, будто в этом была его личная заслуга.

Оля засияла.

– Володя, я так счастлива за тебя! – И она поцеловала его на виду у всей ярмарки.

Орешников воодушевился.

– Теперь я понял, в чем смысл жизни! Будничная обстановка меня гнетет! До сих пор мне не везло. Максимум, чего я достиг, – ассистент режиссера в областной студии телевидения. Но тут я выпустил в эфир что-то не то, и вот я фотограф.

– Ты много успел, Володя. – Оля смотрела на него влюбленными глазами.

– Ты хочешь сказать, я многого не успел. Мне уже двадцать восемь. Я должен наверстывать. Оля, мы переедем с тобой в Москву!

– С тобой хоть на край света!

– По-моему, мы украсим этот город…

– Все-таки ты отъявленный хвастун!

– В этом моя неповторимость! – не унимался Орешников, которому деньги вскружили голову. – В Москве меня возьмут фотокорреспондентом в журнал «Огонек»!

– Откуда ты знаешь?

– Телепатия, – напомнил Орешников.

Они засмеялись, вошли в парк и окунулись в толчею базара. На открытой эстраде шло новогоднее представление. Его возглавлял Дед Мороз, одетый в многопудовый костюм. Вокруг него буйно веселились юные горожане, которые пока еще верили сказкам.

– Это мой отец! – с нежностью сказал Владимир Антонович.

– Ты сын артиста Орешникова? – удивилась Оля. – Я его много раз видела в театре.

Они затесались в детский хоровод, стали прыгать и петь вместе со всеми.

– От подставки до макушки – Сто четырнадцать огней, На ветвях висят хлопушки, И звезда горит на ней! —

увлеченно пели Оля и Орешников.

Среди множества чужих детей Дед Мороз увидел своего ребенка и забеспокоился, несмотря на то что его ребенок давно уже перешел границу детского возраста.

Сын указал глазами на Олю, и они с отцом обменялись дружескими взглядами.

– Разноцветные флажки, Золотые петушки, А под елкой Дед Мороз, Ватный снег его занес, —

пел хоровод.

– А теперь под этой аркой, – указал направление Дед Мороз, – вас, ребята, ждут подарки!

И все дети, кроме Оли и Орешникова, устремились за гостинцами.

Орешников прощально помахал отцу. Отец-Мороз скрылся за кулисами, а Орешников повел Олю в торговый ряд, чтобы преподнести ей новогодний подарок, достойный его богатства.

Владимир Антонович держался как ухарь-купец.

– Значит, так, квартиру будем строить двухкомнатную и внесем все сразу, чтобы потом над нами не висело! Ты случайно машину водить не умеешь?

– Нет! – огорчилась Оля.

– Научишься! – покровительственно сказал Орешников.

– Конечно, научусь!

Они протискивались по узкому проходу мимо торговых павильонов.

– Сейчас, Оля, мы будем с тобой транжирить деньги. Правда, я их еще не получил. Но это не имеет значения. Это будет у нас вроде генеральной репетиции. Мы все присмотрим, прикинем, рассчитаем… А ну-ка, войдем сюда! – Орешников потащил Олю в фанерный балаган, на котором красовалась вывеска «Меха». – А то пальтишко у тебя невзрачное. У вас есть что-нибудь приличное? – спросил Орешников. – Мне шубу для жены.

Оля благодарно улыбнулась.

– И не какой-нибудь дрянной нейлон, – разошелся Орешников, – а из натурального меха!

– Норка есть! – сказала продавщица.

– А ну-ка померь!

Оля надела шубку из норки, стала дивно хороша и, покраснев, шепнула:

– Какая прелесть!

– Сколько стоит? – поинтересовался Орешников.

– Две тысячи четыреста! – спокойно сообщила продавщица.

Орешников опешил.

– Это в старых деньгах или в новых?

– В новых!

– Двадцать четыре тысячи за водяную крысу?

– Водяная крыса – это одно, а норка – совсем другое, – возмутилась продавщица, снимая с Оли шубу.

– Да, это нам не по средствам! – погрустнела Оля.

– А эта почем? – Орешников показал на каракулевую шубу.

– Тысяча двести!

– А по нормальной цене у вас есть что-нибудь?

– Есть! – продавщица уже потеряла интерес к покупателям. – Нейлоновая цигейка.

– Эту дрянь нам и задаром не надо!

Орешников подал Оле ее потрепанное пальто и сказал:

– Ты мне и в нем нравишься!

Одному бывает трудно перенести испытание славой, другому испытание властью, третьему – богатством. Но слава проходит, власти можно лишиться, деньги уплывают… Некоторые люди так и не возвращаются в нормальное состояние, а некоторым это удается. Что-то будет с Орешниковым?..

Орешников и Оля покинули магазин.

– А еще называется новогодняя торговля! – возмущался Владимир Антонович. – Просто нечего подарить к Новому году!

Оля сдерживала слезы. Из-за шубы она не стала бы плакать, но ей разонравился Орешников. Ее кумир сам спихнул себя с постамента и разбился вдребезги на мелкобуржуазные осколки.

– Пойдем выберем мебель! – по-хозяйски предложил Владимир Антонович, даже не подозревая, что обидел невесту. – Это для нашей будущей квартиры.

– Не хочу! – сказала Оля.

– Ты права! – обрадовался Орешников. – На мебель тратиться рано!

Они проходили мимо лотка с мороженым.

– Дайте одно эскимо! – решился наконец на покупку Владимир Антонович и преподнес Оле мороженое:

– Ты не обижайся, Оля, я не жадный, я хозяйственный!

Оля бросила эскимо в снег.

– Не хочу я тебя больше видеть! Никогда! – и убежала.

Орешников обиделся.

– Подумаешь! – сказал он вдогонку, не трогаясь с места. – Свет на тебе клином не сошелся. Не такая уж ты красавица!

Он нагнулся, поднял эскимо, развернул серебряную обертку и съел мороженое сам.

Покончив с Олей и с мороженым, Орешников отправился ужинать. Мест в кафе не оказалось. Орешников с подносом в руках мыкался среди столиков. Сесть было некуда, а есть, когда обе руки держат поднос с яичницей и кефиром, неудобно. Наконец в углу зала освободилось место, и Орешников заметил это первым. Он сгрузил на стол ужин, избавился от подноса и сел.

Судьба уготовила для него место за столиком, где мрачно жевала сардельки унылая серая личность, которая до вчерашнего дня считалась мужем Лидии Сергеевны.

Орешников никогда его не видел, а муж Лидии Сергеевны ни разу не встречал Орешникова. Каждому из них было чем поделиться с незнакомым человеком, с которым делиться значительно легче, чем со знакомым.

– Вот, ушел от жены, – начал бывший муж. – Вроде бы хорошо, только вынужден есть эти кошмарные сардельки.

– А что, жена вкусно готовила? – поддержал разговор Орешников.

– Нет, я сам готовил!

– А я своей хотел сегодня шубу купить, так ей подавай только норковую.

– Они все такие! – поддакнул бывший муж, и они с Орешниковым почувствовали друг к другу симпатию.

– Вот моя, – продолжал искать сочувствия бывший муж, – никогда вовремя не приходила. Шлялась неизвестно где. На