На огненной черте - Константин Михайлович Симонов

Да зачем побойчее? Вот тот же Шурка Зайцев — вы не смотрите, что он мой друг и тихий, — он первый и уведет. Он даже в один институт поступит, чтобы легче уводить было. И на свадьбу не позовет.

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Если ее уведут, в этом будет виновата не она, а ты.

В о л о д я. Ну, а какая мне радость? Все равно я буду в дураках!

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Но еще обиднее любить девушку, которую никто не хочет увести.

В о л о д я. Уведут!

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Ты раздумываешь — жениться тебе или подождать. А в ее согласии ты абсолютно уверен?

В о л о д я. А чего ей не согласиться? Я не урод, парень веселый, со мной ей скучно не будет. И в жизни я своего добьюсь…

Стук в дверь.

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Да.

Входит  С е н я  Г о р и н.

С е н я. Здравствуйте, Елизавета Ивановна. А я думал, пир уже в полном разгаре.

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Какой тут пир — хозяйка сидит и разговоры разговаривает. Пойду на кухню, там у меня пирог. (Уходит.)

В о л о д я. Закуривай.

С е н я. Спасибо. Бросил.

В о л о д я. Уже? Чего?

С е н я. Денег нет ни шиша. А на чужих проезжаться неохота.

Пауза.

В о л о д я. Слушай, Сеня… ты был когда-нибудь влюблен?

С е н я. Влюбленный в очках — персонаж для комедии. Но я-то был ли, нет ли, а ты-то уже готов.

В о л о д я. А ты откуда знаешь?

С е н я. Влюбленный никого не замечает… Его замечают все.

В о л о д я. Непонятное слово — любовь. Я вот знаю ее несколько лет. Может, все это не любовь, а привычка. Может, я выдумал, что мне без нее скучно будет. Я еще не знаю, как будет, я без нее не жил. Может, я выдумал, что она лучше всех. Мир велик, и девушек много. Как быть, старик?

С е н я. Все довольно просто, Володя, когда смотришь сбоку. Но если сам — не помогут никакие товарищи. Надо решать самому или надеяться на бога. Гейне говорил…

Входят  Т а м а р а  С о л о в ь е в а  и  Ш у р а  З а й ц е в.

В о л о д я. Тамара, ты вечно не вовремя.

Т а м а р а. Опоздала? Но еще…

В о л о д я. Не опоздала, а рано пришла. У нас тут мужской разговор…

Т а м а р а. Очень вежливо! Я не к вам пришла. (Кричит.) Тоня!

В о л о д я. Тоня просила ее не беспокоить. Она наряжается. А где Милочка?

Т а м а р а. Милочка с Бобочкой.

В о л о д я. Неужели их ждать придется? Есть охота — просто беда!

Т а м а р а. И мне!

Ш у р а. Ты, Тамара, насчет еды поосторожнее. Ох, и толстая ты будешь…

Т а м а р а. Не говорите, ребята. Люблю поесть. Я как расстроюсь, пока не наемся, успокоиться не могу. Я все, что угодно, есть люблю — и плохое и хорошее. Лишь бы побольше.

С е н я. У нас в Гомеле был учитель. Он говорил, что любит процесс еды.

Ш у р а. Тамара, есть такой Институт общественного питания. Вот бы тебе туда!

Т а м а р а. Нет, учиться я больше не собираюсь. Поиздевались надо мной — хватит! Я с одним проклятым «Фаустом» сколько ночей провела! Прочитаю страницу и ничего не понимаю. Ни одного слова!

Ш у р а. В доме выпускников об экзаменах не разговаривают…

С е н я. Тем более о «Фаусте». Не читать «Фауста» — преступление, а читать — наказание.

Ш у р а. «Фауста» лучше всего изучать в опере — она не требует большого напряжения мысли.

В о л о д я. Выходи, Тамара, замуж, и вопрос исчерпан. Присмотри какого-нибудь полковника…

Т а м а р а. Полковник меня не возьмет. Я на службу поступлю. Хорошо бы найти легкую службу!

В о л о д я. Правильно. Чтоб не переутомляться. А то морщины появятся раньше времени. Ты вот сниматься любишь, а с морщинами что за фотография.

Т а м а р а. Сниматься я люблю.

В о л о д я. Однако, ребята, хозяева ведут себя странно.

Ш у р а. Володя, запомни: гости критикуют хозяев, только когда идут домой.

В о л о д я. Но я есть хочу.

Т а м а р а. И я.

Вбегает  Т о н я.

Т о н я. Ребята, очень хочется есть.

В о л о д я. Мы тоже говорим, а Тамара считает, что рано.

Т о н я. Кого мы ждем?

В о л о д я. Хозяев.

Т о н я (кричит). Мама!.. Кого нет, ребята?

Ш у р а. Мы же не знаем, кого ты звала.

Т о н я. Я никого не звала по обыкновению. Должны сами знать. А где Милочка?

Т а м а р а. Милочка с Бобочкой.

Т о н я. Тогда она не придет. Я сердита на Бобку.

С е н я. Сердиться — значит мстить себе за ошибки других, как сказал один мудрец.

Т а м а р а. Какой мудрец?

С е н я. Зачем тебе его имя? Ты все равно не запомнишь!

Т а м а р а. Кто сказал?

С е н я. Фауст. (Стучит по столу.)

Стук в дверь.

Т о н я. Неужели Милочка? Входи!

Входит  Л е ш а  С у б б о т и н. Он в военной форме ученика спецшколы.

Леша! Молодец! Не забыл!

Л е ш а. Забыл — слово для штатских.

Т о н я. Что так поздно?

Л е ш а. А побриться надо было? Хотя парикмахер уверял, что не надо. Нечего. Четыре волоса, да и те выросли, пока в очереди сидел.

В о л о д я. Лешка! Какой ты красивый! Прямо зависть берет.

Л е ш а. Не я красивый — форма. Не завидуй, Володя! Так трудно…

Ш у р а. Дисциплина?

Л е ш а. Этой радости хватает. Не забалуешься! Учиться заставляют. Я думал воевать, а тут соображать надо. Математика чертова! Артиллерия, оказывается, сплошная математика.

Ш у р а. А ты думал: прямой наводкой — огонь!

Л е ш а. Ничего я не думал. Я вообще живу не задумываясь. Была команда — курить!

Т о н я. Говорила тебе — пойдем в артисты. Не послушался.

Л е ш а. Не могу. В драму я не гожусь — курносый. А в комедии мне неинтересно — я человек серьезный.

В о л о д я. Тамара! Присматривайся — полковник растет!

Л е ш а. Иду я сейчас по Фонтанке, вот у самого вашего дома…

Т о н я. Потом расскажешь — тем более что никому не интересно… Садитесь, ребята, вот и мама идет.

В о л о д я. Поднялись, мальчики! Поднялись, девочки!

Все встают. Входит  Е л и з а в е т а  И в а н о в н а.

В с е (хором). Здравствуйте, Елизавета Ивановна!

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а (в тон). Здравствуйте! На чем мы остановились прошлый раз?

В о л о д я. Прошлый раз мы остановились на пироге.

Т о н я. Ребята! Садитесь за стол. Уже поздно.

В о л о д я. А нам не к спеху.

Л е ш а. Дело субботнее… К Тоне, конечно, не подступись. Забронирована за Володей.

Ш у р а. Елизавета Ивановна! Чур, я с вами.

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Я не знаю. Тоня должна была приготовить записочки.

В о л о д я. Она все наряжалась — ей некогда было. Самое обидное, что на платье никто не обращает внимания.

Т а м а р а. Не суди по себе! А почему плечики прямые? Лучше бы валиком. Мирра Семеновна шила?

Т о н я. Елизавета Ивановна. Во-первых, я наряжалась. А потом думала, с кем мне сидеть. Леша! Садись со мной!

Л е ш а. Желание дамы — для меня закон.

В о л о д я. Как сказал Александр Македонский. Тамара! Ко мне! Мы с тобой поближе к винегрету. Какое чудесное изобретение — круглый стол. Как, Антон, не отгораживайся, все равно ты с нами. У кого не налито? Поднимите руки! У всех? (Встает.) Леди и джентльмены!

Е л и з а в е т а  И в а н о в н а. Джентльмены!

В о л о д я. В общем, ребята.