Раненое сердце - Полевка

пальцами волосы альфы и потянул к себе. Такой родной, растрепанный и немного уставший, было так вкусно его целовать, медленно ласкаться и ощущать, как теплые руки скользят по бедрам, сминая шелк между телами. А потом будут ленивые поцелуи под душем и сон в обнимку до самого утра. Счастье на вдохе, покой на выдохе.

О вере и доверии

Альби зашел в дом и тяжело опустился в кресло. С самого утра Энди потащил его по магазинам, они в авральном режиме искали вечерний наряд для клуба. Сам Альби рассчитывал пойти в клуб в одном из брючных костюмов, висящих в шкафу, но Энди ему чуть голову не оторвал, когда увидел кремовую блузу с шелковыми вышитыми цветами и бордовые юбку-брюки. НЕТ! В шикарный клуб не ходят одетыми, как на домашнюю вечеринку!

В итоге, они мотались по магазинам пять часов, пока не нашли наряд, который устроил и амбициозного Энди, и смущенного Альби. Он уже отвык от облегающих брюк и кофт без рукавов и отказывался даже примерять такую одежду. Наплевать, что это модно, для него это уже недопустимо. С большим трудом нашли нечто, похожее на первый вечерний наряд, состоящее из широких брюк и туники, примерно с такими же кружевными вставками, стразами и перышками, только темно-вишневого цвета.

Альби разложил наряд на кровати и отправился освежиться в душ. Поход по магазинам изрядно вымотал и заставил попотеть, как будто они с Энди не одежду выбирали, а полы мыли в модных бутиках. Альби вытирался перед зеркалом и вспоминал, как он выглядел в вишневом комплекте перед зеркалом в примерочной. Омега в вишневом был красив, наряден, и, безусловно, богат. За ту цену, что пришлось оставить за наряд, нормальная семья могла жить пару лет, ни в чем себе не отказывая. Но, тем не менее, это был просто омега федерации, который живет с наследником.

Сегодня Ран будет встречаться с друзьями и хорошими приятелями, хотелось, чтобы они видели не просто смазливую мордашку рядом с другом, а омегу, который является частью его жизни. Так, чтобы ни у кого не возникало вопросов, кто он и что делает рядом с наследным принцем Сабаха. Альби накинул халат и целенаправленно направился к шкафу, в котором висели вещи, присланные из дома Тиграна. Отдельно в чехле висело черное платье с золотым шитьем, раньше оно казалось ужасно мрачным, но сейчас Альби вдруг понял, что надеть надо именно его. И наплевать, что это одежда не для клуба с дискотекой и толпой народа, но когда он будет стоять рядом с Тиграном, все без слов поймут, что они вместе. И он не просто знакомый, а часть его жизни, и он гордится быть этой частью.

Платье было тяжелого шелка, и золотое шитье было объемным и тоже достаточно тяжелым. Он достал его из чехла и, подумав, начал надевать на голое тело. В конце концов, Рафик столько раз повторял, что под платьем белья не носят, что вопрос, какие трусы надеть, отпал сам по себе. Стоило подумать о Рафике, как тот заскочил в комнату, увидел разложенный на кровати наряд и набрал в грудь воздуха, чтобы начать ругаться, но потом заметил Альби, сражающегося с пуговичками на платье, и растекся умильной лужицей перед омегой.

- Позвольте помочь, господин Альби, - Рафик стал неожиданно ловко застегивать мелкие пуговички на груди, - вы решили, какие драгоценности наденете? Было бы неплохо, если бы вы надели рубиновый гарнитур, чтобы все увидели, как ценит вас Тигран…

- Нет, Рафик, это будет уже перебор, - Альби повел головой, высокий ворот с шитьем упирался в подбородок, стоило хоть немного опустить голову, - золота на платье с лихвой, я надену только тонкие браслеты на кисти рук, и этого хватит. Драгоценности стоит надевать на торжественные мероприятия, а не на танцульки.

- Как скажете, господин, - неожиданно покладисто согласился Рафик, - разрешите помочь с волосами?

Альби согласно угукнул и сел на пуфик, чтобы невысокий бета сильно не тянулся. Рафик достал из глубины шкафа кружевной платок. Кремово-шоколадный, на тон темнее волос омеги, с широкими прорезями у объемного кружева. Рафик связал волосы в узел немного набок, а потом накрыл все это кружевом и как-то ловко подвязал концы в узел, который сложился в кружевную розу. Платок закрывал волосы, но при этом скорее украшая, чем скрывая густую шевелюру.

Кремово-шоколадный тон платка подчеркнул чистоту кожи, глаза из серо-голубых стали неожиданно почти кофейными, а губы ярче даже без помады. Высокий ворот платья был расшит крупными золотыми цветами, такими же, как и на манжетах, шитье спускалось по груди до неширокого пояска, расшитого более мелкими цветами, который отделял широкую юбку, расшитую мелкими листиками до самого подола. Платье оказалось не таким и траурным, как выглядело, вися в шкафу. Очень строгим и, неожиданно, очень элегантным.

Рафик принес браслеты, ловко застегнул, а потом неожиданно принес косметичку и уверенной рукой подкрасил глаза, напоследок мазнув блеском по губам, и с довольным вздохом отступил в сторону.

- Альби, ты готов? Мы долж… - в комнату вошел Ран и замер с приоткрытым ртом, ему потребовалась пара минут, чтобы прийти в себя, - как ты прекрасен, Сердце мое…

Альби плавно встал с пуфа и успел сделать шаг навстречу, когда его осторожно завернули в объятия. Ран держал его так бережно, будто он был из сахарной ваты и его было страшно сжать. Альби прижался к альфе и, положив голову ему на плечо, почувствовал по связи, как Ран восхищен и счастлив. Он как будто получил подарок, который и не надеялся увидеть. Он поздравил себя с правильным выбором одежды, и пусть в клубе среди модных омежек он будет выглядеть странно в глухом платье, но восторг в душе Рана стоил всех звезд на небе.

Когда они вышли из домика, оказалось, что их все ждали. Казалось, вся община вышла к домику и образовала живой коридор до дороги. Когда люди увидели Альби в платье, все развеселились. Беты стали восторженно улюлюкать, ударяя себя ладонью по губам. Альфы склоняли головы и отводили глаза, пряча очень довольные улыбки, как будто омега сделал подарок им всем. А тот полыхал румянцем и не знал, куда деть руки от смущения. Хотелось опустить голову, пряча взгляд, но высокий ворот заставлял нести голову высоко, как будто на ней был не платок, а корона.

*

Ран с Альби стояли недалеко от входа, почти на границе танцпола, и все гости невольно