Раненое сердце - Полевка

лошади, была слишком узка для шасси омеговозки. Голые скалы уходили сплошной стеной куда-то вправо, а отряд повернул влево, где вскоре обнаружился широкий каньон с каменистым дном. Омеговозка спокойно перекатывалась на своих широких и высоких колесах, а вот всадникам пришлось спешиться и переводить своих коней с большой опаской, чтобы животные не переломали себе ноги. Спинки сидений подняли, а омег пристегнули ремнями безопасности. Альби только удивился подобному, но без споров придержал ремень так, чтобы он не давил на живот. Слуги держали корзины, а Ради сидел, вцепившись руками и ногами в специальный сундук, который так и норовил отправиться в путешествие то за борт, то вглубь салона омеговозки.

Хорошо, что горная гряда вскоре закончилась и всадники опять вскочили в седла, а омеговозка рыкнула двигателем, выезжая на песок. Ремни безопасности отстегнули и спрятали под сиденьями, а слуги опять вернулись на свои места. Стоило посмотреть вперед, как стал виден заброшенный город. Они заезжали со стороны, где часть городской стены была разрушена, и Заки сразу пояснил, что это было именно то самое место, где воины Джабаля ворвались в город.

Альби прикидывал, как и чем ломали стены, но кроме базуки в голову ничего не приходило, только вот на Сабахе подобного оружия не было априори. Из-за всех этих луков, сабель и лошадей Альби порой чувствовал себя участником то ли вестерна, то ли исторического фильма с весьма качественными декорациями. Заки сидел рядом и, похоже, горел желанием пообщаться, только вот Альби к концу второго дня тряски ничего не хотел, ни разговаривать, ни думать, и он был благодарен за тишину и молчание.

Город на первый взгляд был так недалеко, но они ехали до него несколько часов и, казалось, единственное, что поменялось – это перспектива. Если вначале Альби видел помимо стен еще и городские постройки, то через несколько часов он видел одни только разрушенные стены и ворота. Хотя от ворот осталась только каменная арка, деревянных створок не было. Заки сразу пояснил, что это сделали, скорее всего, жители, когда оставляли город, ведь любое дерево на Сабахе было весьма ценно.

Альфы заехали в город первыми, и если часть держалась возле омеговозки, то некоторые пришпорили своих коней, чтобы обследовать боковые улицы. Альби впервые оказался в пустом городе, от этого ощущение нереальных декораций только усилилось. Пустой город выглядел весьма зловеще, особенно в сгущающихся вечерних сумерках. Стены домов без окон и провалы дверей. Тишина, когда кроме цокота копыт и журчания двигателя не было других звуков. Омеговозка включила фары, высвечивая камни на дороге и крупы лошадей едущих впереди альф.

Они добрались до большого открытого пространства. По всей видимости, здесь раньше находилась площадь или базар, но теперь альфы остановили омеговозку у стены дома, а сами спешились и стали доставать из прицепа вещи. Слуги выскочили из омеговозки и стали помогать. Эмир распорядился, где поставить шатер, а где развести костры, чтобы приготовить еду и нагреть воды. Альби наблюдал за суетой, а потом заметил, как Малик, (который, кстати сказать, так и вел омеговозку, как наиболее опытный водитель) разговаривает с Раном и при этом выглядит виноватым. Альби недовольно цыкнул зубом, вот ведь! Он как-то совершенно забыл о Малике и о том, что для альфы тряпичная перегородка, может, и преграда для глаз, но не для ушей!

Малик при разговоре рассматривал свои ноги, пожимал плечами и выглядел смущенным и очень виноватым. По связи омега уловил чувство растерянности и вины, а потом Ран на что-то решился и, похлопав Малика по плечу очень решительно отправился к омеговозке. Альби схватился надеть абая и успеть замотать шейлу, потому что муж явно решился поговорить, и лучше это делать наедине, а не в омеговозке. И поэтому, когда Ран подошел к проему двери, Альби стоял полностью одетый и с закрытым лицом, и протягивал руки, чтобы Ран снял его с подножки.

- Поговорим наедине? - спросил-попросил омега, и Ран бережно опустил на брусчатку любимого супруга. - Прогуляемся немного?

Альби потянул Рана подальше от лишних ушей. Они пошли дальше по пустой улице, а когда отошли за угол дома, Ран решительно снял край шейлы и, взяв в руки лицо Альби, стал быстро его целовать. Глаза, нос, щеки, сладкие губы… Ран вначале поцеловал губы, как бутон розы, очень целомудренно, а потом губы разомкнулись и альфа утонул в ощущениях. Целовать любимого так сладко, мысли проваливаются в омут и ты живешь ради этого мгновения, которое тянется и тянется, как свежая карамельная тянучка.

- Сердце мое… - Ран оторвался от сладкого марева и заглянул в поплывший омежий взгляд, - мне, кроме тебя, никто больше не нужен. Я не знаю, что будет дальше, но больше ты меня не заставишь метить омег! И эти двое мне тоже не нужны как омеги… и как люди… и вообще, как выяснилось, я, кажется, моногамен. Надо им сказать, что когда все наладится, я отдам их замуж за кого-то из побратимов. Так, как делает отец, как делает Джабаль! Мой дед и дядя Саид! И это правильно! У побратимов должны быть семьи, чтобы было кого любить и о ком заботиться, а не это все! Это все такая дикость и отсталость, что в голове не укладывается! Ты со мной согласен?

- Да, и нет… - хмыкнул Альби, - отдать, конечно – да, но вот говорить не стоит. Особенно Хануну. Он наглый и глупый. Ты прав, неизвестно, что будет дальше и кто нам попадется в новом доме. Не хотелось бы, чтобы Ханун трепал языком лишнее. Махир и сам поймет, если еще не понял. Но говорить им о перспективах не стоит, по крайней мере, в ближайшее время. Пусть они считают меня самодуром! Не страшно. Я это переживу, для меня так даже будет лучше. Пусть гарем Маджида считает меня темной лошадкой и опасается. И ты, пожалуйста, будь осторожнее в высказываниях, когда речь заходит о гареме. Ты же понял, что пока у тебя не появился гарем и ты не стал в глазах остальных эмиров «как все», ты был, как твой отец – бунтарь и подрыватель устоев! Тебе сейчас надо стать, как все, чтобы люди к тебе тянулись без опаски, что ты сломаешь их привычный мирок. Они так отчаянно цепляются за старое, что согласны жить впроголодь, лишь бы жить по заветам предков. Будем идти к своей цели маленькими шагами. Каждый день по маленькому шагу, хоть по малипусенькому, но вперед, и в итоге