Пока ты не станешь моей - Сейбр Роуз

Восклицаю я, обращаясь к Рокси. Она стоит рядом с Себастьяном, обняв его за талию, в то время как он с явным неудовольствием оглядывает комнату. Он — типичный городской житель, богатый мальчик, которому неинтересна жизнь пригорода.

— Твое исчезновение, можно сказать, улучшило репутацию этого места, — отвечает она.

— Неужели? — Удивляюсь я. Я бы предположила, что чье-то похищение, наоборот, отпугнет людей от посещения этого места, а не привлечет их так много, что здесь становится трудно дышать.

Она кивает.

— Какой-то репортер сделал репортаж, и вот, бум! — Она изображает руками взрыв. — Внезапно это место стало самым подходящим! Мне даже кажется, что я… — ее голос заглушает группа, которая выходит на небольшую сцену и начинает играть в микрофон, аккомпанируя себе на электрогитаре.

— Что? — Спрашиваю я, наклоняясь ближе, чтобы лучше слышать Рокси.

— По-моему, я даже заметила репортера у твоего дома, когда он пытался заглянуть в окна!

Меня охватывает дрожь при мысли о том, что за мной следят.

Реми возвращается через толпу, держа над головой четыре стакана. Он протягивает один из них мне, и я делаю глоток, снова содрогаясь, когда вкус водки и лимонада проникает в мое горло.

— Я попросила воды, — говорю я.

— Что? — Спрашивает он, постукивая себя по уху и показывая, чтобы я наклонилась ближе.

— Я попросила воды, — повторяю я, сглатывая ком паники, который начинает пульсировать у меня в животе.

— Я не думал, что ты действительно это имеешь в виду, — его слова обжигают мне ухо, и я зажмуриваюсь.

— Зачем мне это говорить, если бы я имела в виду не это? — Спрашиваю я.

— Что? — Кричит он в ответ.

— Почему бы мне… — На его лице читается лишь замешательство, поэтому я опускаю свой бокал и осторожно делаю глоток.

Я не отхожу далеко от Рокси, пока она, не переставая, поглощает напитки. В конце концов, она увлекает меня на танцпол, и в моей руке нагревается стакан с водкой. Парни остаются в углу, который мы заняли, наблюдая за нами издалека. Реми с опаской озирается по сторонам, а Себастьян смотрит на нас так, будто мы совершаем нечто предосудительное.

— Ты в порядке? — кричит Рокси.

Я пытаюсь улыбнуться или сделать гримасу, словно пожимаю плечами в ответ. Нет смысла рассказывать ей, что каждый раз, когда на меня натыкается незнакомец, моё сердце начинает бешено биться. Или что каждый раз, когда я ловлю взгляд мужчины, наблюдающего за мной из толпы, меня охватывает неприятное чувство. Даже взгляд парня Рокси, направленный на нас, вызывает у меня беспокойство. Мне бы хотелось, чтобы он улыбнулся или сделал что-то в этом роде. У него невероятно привлекательное лицо, которое так и говорит о том, что он наслаждается жизнью.

Группа замолкает, когда песня подходит к концу, и вокалист во время выступления говорит в микрофон:

— Мы просто сделаем небольшой перерыв, — объявляет он. Затем он ловит мой взгляд и машет рукой в знак того, что узнает меня. — Но я только что заметил в толпе кое-кого, кто уже несколько раз украшал эту сцену, так что, возможно, если мы будем подбадривать ее достаточно громко, она согласится спеть снова. Что скажешь?

Толпа взрывается бурными аплодисментами, но не потому, что они знают, кто я такая, а потому, что человек за микрофоном говорит им об этом. Он стоит там и подбадривает меня своими словами в микрофон, в то время как меня охватывает страх.

Я начинаю качать головой. Моё сердце бешено колотится, а ноги дрожат, когда люди вокруг начинают подталкивать меня к сцене. Я тянусь назад, пытаясь ухватиться за любую часть тела Рокси, за которую только могу, но она только улыбается и одними губами говорит, что всё будет хорошо. Конечно, она не знает того, что знаю я. Она не знает, что он называл меня своей певчей птичкой.

Толпа несёт, толкает и запихивает меня на сцену, и я вглядываюсь в темноту, ослеплённая светом прожектора, который падает на небольшую приподнятую платформу, называемую сценой.

Интересно, видят ли они мой страх, ощущают ли его на вкус или обоняние, как я? Интересно, волнует ли их это?

— Ты в порядке, милая? — Спрашивает меня солист группы. Я знаю его имя, я слышала его много раз, но сейчас оно ускользает от меня, пока я стою неподвижно. — Тебе нужен бэк-трек или что-то в этом роде?

Я не уверена, что отвечаю. Всё, что я знаю, это то, что он уходит, оставляя меня одну на сцене, слишком напуганную, слишком оцепеневшую, чтобы пошевелиться. Я пытаюсь разглядеть толпу в поисках тех глаз, которые смотрели на меня несколько недель назад, но меня встречает лишь ослепительный свет. Наконец, когда мои глаза немного адаптируются, я замечаю Рокси, пробирающуюся сквозь толпу. Она толкается, но никто этого не замечает, так как все собираются ближе к сцене, что-то напевая.

Затем кто-то кричит, чтобы они замолчали, и зал меняется. Кричалки превращаются в приглушенный шепот. Суета и толкотня в толпе стихают. Все взгляды обращаются ко мне. Кто-то прочищает горло. Другой человек издает одобрительный возглас. В тишине кто-то выкрикивает мое имя.

Закрыв глаза, я пытаюсь отгородиться от всего этого. На мгновение мне страстно хочется вернуться в стены камеры, к надежной безопасности Райкера, а не к неизвестным опасностям этого маленького городка.

Мой голос тихий и дрожащий, когда я начинаю петь. Я держу глаза закрытыми, думая о Райкере, пока слова песни «Iris» группы «the Goo Goo Dolls» слетают с моих губ.

Мир исчезает, и я снова оказываюсь в объятиях Райкера. Я ощущаю прикосновение его губ к моей макушке, и слезы разрывают мне горло. Из меня вырываются слова, когда я понимаю, что никогда больше не испытаю ничего подобного. Он никогда не обнимет меня, и я никогда не удивлюсь мягкости его губ.

И тут я не могу сдержать эмоций: мелодия перерастает в рыдания, я спрыгиваю со сцены и пробираюсь сквозь толпу, крича на тех, кто не хочет уступать мне дорогу. Стены словно смыкаются вокруг меня. Огни кажутся слишком яркими и почему-то слишком громкими, словно их жужжание перекрывает шепот толпы. Я натыкаюсь на кого-то, и ужас охватывает меня, когда я смотрю в глаза, которые, как я уверена, принадлежат моему заказчику.

— Нет, — выдыхаю я, когда чьи-то руки хватают меня за плечи и удерживают на месте.

— Кому ты пела? — Спрашивает голос.

Я продолжаю трясти головой, мои глаза закрыты, словно на них повязка, и я пытаюсь вырваться из хватки на моих плечах.

— Мия! — Кричит кто-то. — Мия, ты в порядке? — Руки исчезают. — Она не хочет со мной