Раненое сердце - Полевка

к обеду принести мне списки поваров, которые поедут туда на две недели работать, и следующие списки тех, кто их сменит. И чтобы команды были собраны поровну из тех, кто здесь работал раньше и только приехал в поиске работы. А кто против работы, пусть собирает вещи, получает расчет и освобождает место для тех, кто хочет работать на благо общины. Или вы считаете, что новый эмират нужен только эмиру? Нет! Эмиру и в старом дворце неплохо живется, но он заботится об общине, только вот помогать ему, как я погляжу, в этом мало кто хочет. Или ваши семьи живут не в этой общине? Или вам все равно, что будет с вашими детьми?

Беты что только не разрыдались от ужаса и стали в один голос уверять, что они сделают все возможное. Они вот прямо сейчас займутся подготовкой всего необходимого. Они заберут новые плиты, как только кастелян придет на работу. И команды поваров уедут прямо вот сразу, и уже ужин на следующий день люди получат из их рук и все будет в порядке. И они вместе проконтролируют и продукты, и столы с посудой, и все, что только потребуется, чтобы все были сыты и довольны.

- Маленький, - из ночной темноты бесшумно вышел Маджид, в своей черной одежде он был незаметен в ночи, - я все слышал. Если ты считаешь, что в том, что произошло, есть хоть часть их вины, то они должны быть наказаны по закону. Пособничество убийству приравнивается к самому убийству. Если без их попустительства наемный убийца не смог бы пройти в лабиринт, то их надо наказать. Пятьдесят ударов…

- Отец! - тонко воскликнул Альби и бросился к альфачу мимо полуобморочных поваров, - прошу! Милосердия! Я, возможно, несколько сгустил краски!

- Нет, - Маджид перехватил омежку и погладил по голове, как ребенка, - я все слышал практически с самого начала. Ты все правильно говорил. Если бы они отложили свои амбиции и сосредоточились на том, чтобы все делать правильно, то чужой человек не попал бы в лабиринт. Ведь если его пропустили альфы и он так далеко пробрался в лабиринте, то это значит, что он ходил по дворцу не один день. А этого не случилось бы, если бы на кухне все знали друг друга и работали дружно. Среди альф такое невозможно. В казарме не может быть незнакомцев. Это все равно, что допустить, чтобы в родном доме ходил неизвестно кто. Так что, это именно их вина, что такое могло случиться. А если учесть, что нападение на члена семьи эмира приравнивается к нападению на самого эмира и карается смертью, то пятьдесят ударов кнутом – это еще милосердно.

- Умоляю, не кнутом! - Альби уперся ладошками в грудь Маджиду и жалобно заглядывал ему в глаза, - они раскаиваются, и в их действиях не было намерения причинить вред эмиру. Это просто леность и упрямство. Прошу, не наказывайте их сильнее их вины. Прошу, ради моего спокойствия! А то я буду плакать всю ночь!

- Не надо плакать, мой лисенок, - Маджид улыбнулся, - хитренький лисенок, знает, как уговорить отца. Ладно, давай накажем их, как нерадивых слуг. Пятьдесят ударов палок по пяткам. Лучшее лекарство от лени!

- Отец! - Альби сделал бровки домиком и погладил альфу по груди, - прошу, не палками! Давайте хотя бы розгами! Им еще работать и работать! Мне надо, чтобы кухня как можно быстрее заработала, как положено. А какие из них будут работники, если они на ноги наступить не смогут? Умоляю!

- Ты из меня веревки вьешь, - Маджид погладил тонкие пальцы, которые упирались ему в грудь, - ладно, пусть будут розги. Эй, кто здесь?

Маджид крикнул в темноту и отпустил Альби, когда из темноты вышли слуги в пестрых жилетках.

- Все слышали? Несите розги, палку и сделайте все, как положено.

Повара бросились к Альби, благодаря за заступничество и целуя ему подол платья, а потом бегом бросились во двор, пока эмир не передумал. Альби постарался не вздрагивать, когда услышал свист розог и тихие вскрики. В ночной темноте были видны только слабые силуэты. Повара лежали на мраморе пола, а их щиколотки, привязанные к длинной палке, удерживали двое слуг, и еще двое резко хлестали тонкой розгой по голым ступням. Маджид стоял спиной к экзекуции, его больше волновало состояние омеги, чем то, что происходило во дворе. Вскоре все затихло и повара, подхватив собственную обувь, босиком побежали на выход.

- Мне передали, что ты хотел меня видеть, - Маджид мельком заглянул в аквариум и опять цепко посмотрел на Альби, - ты мне что-то хотел рассказать?

- Да! - Альби едва не хлопнул себя по лбу рукой. С этой экзекуцией он совсем забыл, о чем хотел поговорить с эмиром. - Тот человек, который напал на меня. Он не был поваром! И, кроме того, я уже слышал, что возле него нашли простой кухонный нож. Но это неправда! Я видел в его руке такой тонкий нож без рукояти, похожий на рыбку. И еще один такой же на предплечье, который крепился на кожаном ремешке, и еще такой странный круглый нож, похожий на кошачий коготь, и за поясом у него был мешочек с монетами, а насколько я знаю, здесь не ходят по дворцу с кошельками!

- Точно так же, как и с оружием в гареме, - Маджид тяжело посмотрел на Заки, - мне передали, что Заки убил его собственным ножом. Ты разве не знаешь, что слугам под страхом смерти запрещается носить оружие в гареме?

- Он мой! - Альби метнулся и встал между Заки и эмиром, - он мой! На любом суде скажу, что нож был мой! И Заки мой не слуга, а… он мой пес! Мне его Айдан-эфенди подарил! Псу не вырывают клыки и когти! Он – моя тень, он меня спас!

- И я ему за это благодарен, - кивнул головой альфа, - ладно, пес так пес. Что еще?

Альби растерялся, пытаясь вспомнить, что еще он мог забыть.

- Там еще были воспитатели из питомника, - подал голос Заки, - по именам их не знаю, но смогу опознать. Они должны были видеть ножи, и тех, кто мог их забрать, подбросив взамен простой кухонный нож.

- Пойдешь со мной, покажешь мне их, - кивнул головой эмир, - если это все, то, Альби, тебе лучше лечь спать