Семейное счастье 2.0. Как избавиться от одиночества? - Андрей Владимирович Курпатов

Впрочем, хоть и изучал Лоренц животных, выводы, которые он делал, очень важны для понимания нашей с вами – человеческой – природы, в частности те из них, что касаются агрессии.

«Зол ли лев, убивающий ради собственного пропитания антилопу?» – задается вопросом учёный. И что это в сравнении, например, с супружеским убийством, каковых в мире чуть ли не каждое третье? Лев, в сущности, просто реализует своё пищевое поведение: он хищник, он не злится, он не ненавидит, он просто кушает. А супруги, которые ненавидят друг друга до такой степени, что они действительно могут друг друга убить… Это другая история.

Да, есть большая разница между агрессией, которая является частью некой естественной потребности, и агрессией как «выношенным злом».

Вообще говоря, картина агрессии, её природы и свойств, если смотреть на это дело изнутри, а не поверхностно, представляется очень сложной.

• Вот, например, вы забиваете в стену гвоздь. Агрессия в этом действии, несомненно, присутствует, но это не зло, а просто часть некоего дела.

• Или вот другой пример: один человек убивает другого в целях «допустимой самообороны». Но он это делает от ужаса, пытаясь сохранить свою жизнь. Очевидно, что это не то же самое, что и расчётливое «заказное» убийство…

• Или ещё пример: одна бизнес-корпорация пожирает другую… Тут ведь тоже агрессия. А вот уже работник птицефермы или какого-то животноводческого предприятия, умерщвляющий какую-нибудь животину…

• Или, наконец, убийство из личной неприязни, из ревности, в рамках архаичного закона кровной мести…

То есть если мы посмотрим на примеры агрессии, то обнаружим, что всё с ней не так просто, как, возможно, кажется на первый взгляд. И Лоренц, чтобы разобраться во всём этом безобразии, предложил, прежде всего, разделить межвидовую и внутривидовую агрессию:

• с одной стороны, некие агрессивные действия в отношении представителей другого вида (лев и антилопа, человек и комар);

• с другой – те же агрессивные действия, но в отношении сородича.

На первый взгляд может показаться, что природа, если она, конечно, в своём уме, не могла придумать внутривидовой агрессии, потому как это какая-то страшная ерунда: зачем с таким трудом плодиться, чтобы потом изничтожать тех, кто наплодился?

Но не будем спешить с выводами. На самом деле у внутривидовой агрессии много важных функций. Возьмём для примера самую простую.

Допустим, что некий вид не знает, что такое внутривидовая агрессия, и в нём существует категорическое табу на уничтожение себе подобных. Что из этого выйдет? А выйдет следующее: животные будут размножаться и не будут расселяться. Ну и действительно, зачем съезжать от родственников, если тебе с ними и так счастье-счастье? Нет, съезд не состоится. И вот в рамках определённой, ограниченной жилплощади (ареала обитания) образуется гигантская масса жильцов.

Ничего идеального. Жизнь беспорядочная. Отношения сложны. Результаты неопределенны. Люди иррациональны.

Они друг друга любят, вроде бы всё хорошо. Но существует целый ряд опасностей. Например, случилось стихийное бедствие и весь ареал затопило, сожгло, заморозило. А звери-то наши не расселялись, других ареалов обитания не заняли, и, соответственно, весь вид – каюк, до свидания.

Другая опасность – недостаток пищи: всё съели там, где находились, а новые просторы не освоили, ну и поумирали с голоду. Разумеется, природа не может допустить ничего подобного, а потому и заложила в нас то, что называется внутривидовой агрессией. Теперь мы сии плоды и пожинаем…

Под действием внутривидовой агрессии мы ссоримся и разъезжаемся кто куда, что вроде бы и плохо. Однако таким образом мы:

• во-первых, осваиваем новые ареалы обитания, а потому нам уже не угрожает в такой мере, как раньше, риск вымирания всем своим видом за раз в результате какого-нибудь стихийного бедствия;

• во-вторых, еды хватит на всех: мы с этой поляны ушли, нашли себе другую – теперь у нашего вида целых две поляны, а от двух коров, как известно, молока в два раза больше.

И это только самые очевидные, лежащие на поверхности выгоды, которые получает вид благодаря той самой внутривидовой агрессии. Но то, что хорошо для вида, не так хорошо для индивида или даже для конкретной группы, существующего социального порядка.

Вот птички, к примеру: вроде бы и твари божьи, а свой выводок вскормили да из гнезда попросили – выметайтесь, мол, подобру-поздорову. А если потом какому-нибудь отпрыску вздумается в это гнездо вернуться, его ожидает яростный отпор разгневанных родителей. Даже поубивать могут – заклюют, и ничего-то у них не дрогнет. Ужас, конечно, и деспотизм, но такова природа – надо расселяться, надо образовывать новые «поселения». Внутривидовая агрессия…

И, как это часто бывает, то, что хорошо для зверя, для человека просто ужас. Потому что внутривидовую агрессию никто не отменял, но так у нас сложилось, что единственная оправдавшая себя форма сосуществования двух людей разного пола – это брак, т. е. относительно постоянное совместное житьё. Житьё, в котором эта внутривидовая агрессия, к сожалению, зачастую делает его мучительным.

Справедливости ради надо отметить, что первым в научном мире природную связь любви и агрессии установил не Конрад Лоренц, а ещё Зигмунд Фрейд. Природа, по Фрейду, заперла человека между двумя инстинктами: сексуальным и агрессивным (Эрос и Танатос). Борьба этих инстинктов и есть человеческое существование.

Конечно, это утверждение Фрейда тут же подверглось жесточайшей критике, причём даже в стане его ярых сторонников: кто-то после этой его публикации назвал Фрейда «великим метафизиком», а кто-то – «великим пессимистом». Но даже если Фрейд был неправ по форме, он очень точно обозначил проблему в её существе.

Агрессия формируется в нашем мозге по вполне понятным механизмам, у неё есть ясная внутренняя механика, и любви агрессия не противоположна. Это не два полюса одного отрезка, а, грубо говоря, два разных центра силы в рамках общей психической организации.

Поэтому ничто не мешает такой, например, диспозиции: супруги продолжают друг друга любить, но, долго оставаясь в некоем изолированном социальном пространстве, начинают испытывать взаимное раздражение.

Например, поехали супруги в отпуск в место, где они никого не знают, и, по сути, всё время держат в голове только друг друга. Мало того, что поездка сама по себе приводит к нарушению их динамических стереотипов и эмоциональному напряжению, но ещё и сбросить это напряжение особенно некуда. И они начинают раздражаться друг на друга.

Впрочем, как показал в своих исследованиях Конрад Лоренц, мы не обязательно вымещаем свою внутривидовую агрессию на окружающих. Как раз в отношениях между парами, т. е. для защиты половых партнёров от спонтанно возникающей у них по отношению друг к другу внутривидовой агрессии, природа предусмотрела специальный механизм «переориентации внутригрупповой агрессии».

В отличие от Зигмунда Фрейда, Конрад Лоренц может быть признан перворазрядным оптимистом. Что удалось установить исследователю? Он наблюдал за поведением рыб и пернатых, крыс и волков, овец и мартышек и всюду находил один и тот же механизм «разрядки» внутривидовой агрессии. Всякий раз, когда в супружеской паре животных зарождается агрессия, происходит загадочное явление: супруги не понарошку «наезжают» друг на друга (проявляют ту самую внутривидовую агрессию), но в самый ответственный, кульминационный момент один из них вдруг смещает внимание на что-то третье, в буквальном смысле отворачивается от партнёра, чтобы отреагировать свою агрессию на кого-то (или что-то) другого.

Этот феномен и получил название «переориентация агрессии». Однако его можно использовать как во зло, так и во благо. Все вы хорошо знаете, что можно разозлиться на супруга, а потом отвесить подзатыльник ребёнку – это переориентация агрессии. Там зарядились, тут выстрелили. Не самый удачный вариант…

Главные недостатки в отношениях между мужчинами и женщинами большей частью обусловлены не мужскими или женскими чертами характера, а отношениями между людьми.

Но в природе всё имеет свой смысл. Когда животное переориентирует свою внутривидовую агрессию с партнёра на кого-то другого, оно таким образом его ещё и защищает. Нужно ли защищать супруга или супругу от действий отпрыска, если, конечно, сыночек не стал ещё преступником-рецидивистом? Вряд ли. Но разве вашу вторую половину совсем не от чего защищать? Например, от бедности, хандры и усталости, от собственных наших недостатков, в конце концов!

Приведу цитату из книги Конрада Лоренца «Агрессия, или Так называемое зло», где он рассказывает, как естественная внутривидовая агрессия, направленная на «вторую половину», превращается в животном мире в целый ритуал «умиротворения». Думаю, эта зарисовка говорит сама за себя, особенно если попытаться представить рассказ учёного в живописных картинках…

«Существует, например, – пишет К. Лоренц, – изумительная церемония умиротворения – обычно её называют „танцем“