Раненое сердце - Полевка

«своего» бету, пока Олаф не вернулся и вполне можно принять любовника на своей территории, пока весь домик только в его распоряжении. За дверью послышался шум воды в душе, и запах омежки стал еще выразительней. Теплый, уютный и неожиданно семейный. Как на рождественских открытках, когда горящий камин и теплый плед на кресле, и повсюду разбросанные игрушки. Как будто у камина сидела большая и дружная семья, и вот на минуточку вышла, а камин все так же манит светом и любовью, обещая покой и заботу.

Ран потерся затылком о закрытую дверь и тяжело вздохнул. От Лекси пахло иланг-илангом. Изысканно, обворожительно и просто крышесносно. Когда они были вместе, Ран по пальцам мог пересчитать те мгновения, когда Лекси позволял к себе прикасаться, как к паре. Его аромат пьянил и лишал здравого смысла, как наркотик. Хотелось обнять его, зарыться носом в его волосы, исследовать губами неприступную шею, насладиться, поглотить, завоевать, умереть в выемке ключиц и возродиться звездой на небосклоне, чтобы упасть к ногам любимого и выполнить любой каприз…

Ни один омега не мог соперничать с его ароматом, никто не вызывал такого обвала чувств как он… его-не его Лекси… Такой ранимый, такой невозможно притягательный в своем желании быть не таким, как все, похожий на подранка, когда сокол приносит в когтях еще живую добычу. Подранок, да… когда кровь стекает по перьям, а в глазах боль и желание жить, и укор, что его жизнь прервали ради забавы. Он пытался быть с ним нежным и терпеливым, и порой казалось, что у него все вот-вот получится и Лекси наконец примет его любовь и заботу и позволит зализать свои сочащиеся раны. Но только взмах ресниц – и подранок превращался в сокола, вонзал безжалостные когти в открытое сердце и клекотал, упиваясь торжеством от чужой боли.

За дверью что-то упало. Ран вынырнул из омута воспоминаний и напрягся.

- Том, что случилось?

- Все хорошо, - омежка, похоже, перевел дыхание, прежде чем ответить, - это мыло упало. Не волнуйся. Я сейчас…

Следом послышался звук закрываемой крышки стиральной машины и щелчки программы. Ран улыбнулся и покачал головой, Том, как всегда, в своем репертуаре, чистота и порядок, и минимум неудобства от себя для окружающих. Это он отправил свое испачканное белье в стирку, а вот это писк открываемого окна, чтобы проветрить комнату, пока его не будет. За дверью послышался короткий стон и опять что-то упало… Ран напрягся.

- Том, ты одет? Я могу войти и помочь тебе?

- Да. Нет. Не надо, я сам. Все хорошо, - раздался тихий голос за дверью, но в голосе слышалась мука, и Ран без раздумий распахнул дверь. Том стоял, опираясь рукой о машинку и держась второй рукой за живот. У ног стояла собранная сумка, похоже, это ее падение из рук и было тем тревожным звуком. Том вздрогнул всем телом и попытался обнять себя за плечи в попытке закрыться.

- Можешь идти сам? Или вызвать машину скорой помощи? - Ран подошел и заглянул в бледное лицо омежки, - похоже, далеко мы не уйдем. Разреши, я отнесу тебя на руках. Или вызвать санитаров-бет?

- Не надо санитаров, - всхлипнул ребенок, - я сам. Я смогу. Не волнуйся, я сильнее, чем кажется.

- Да, хорошо, - Ран поднял собранную сумку и закинул на плечо, а потом бережно подхватил омежку на руки, - не хочешь санитаров, пусть будет по-твоему. Я отнесу тебя сам. Ты мне доверяешь?

Том только придушенно пискнул, когда его подхватили крепкие руки и прижали к горячему телу. Ран стремительно выскочил на улицу. Когда воздух обдувал, стало значительно легче, и он смог взять себя в руки и отвлечься. Сейчас все внимание было сосредоточено на дороге и на том, чтобы не столкнуться с подгулявшей компанией студентов. Он не боялся подвыпивших юнцов, но не хотелось волновать омежку, который так доверчиво прижимается и сопит, как маленький зверек.

А Том в это время пытался не стонать от возбуждения, когда в нос ударил запах альфы. Сильный, свежий, надежный и очень, очень… Том, не понимая, что творит, уткнулся носом в шею альфы и принюхался. От Рана пахло кедром. Теплый древесный дух, сладкий и пряно-хвойный одновременно. А еще, от него пахло немного отдушкой, как от свежевыстиранного белья, ну да, он ведь спал, а еще немного потом и пеной для бритья, он всегда брился на ночь. Том прекрасно помнил ее запах, потому что внимательно обнюхивал все в ванной комнате альфы, пока наводил там порядок. А вот возбуждением от него не пахло, Том, непонятно почему, даже немного обиделся. У него течка, а альфа тащит его, как забытый багаж.

Хотя, это, конечно, понятно… Том и сам знал, что он пахнет неправильно, совсем не так, как пахли нормальные омежки, и ему доставалось достаточно щипков и смешков от его ровесников, когда его запах только-только сменился с детского карамельного. Да и воспитатели не упускали возможности отвесить подзатыльник, унюхав в комнате запах дыма. На работе, стоило Тому появиться со своим проявившемся запахом, как к нему намертво прилипло прозвище «горелый», и только обманщик Ларри говорил, что его запах приятный. Но стоило ему довериться до конца, как он сразу слинял к богатенькому женишку, забыв обо всем, что шептал на ушко…

Ран же старался держать себя в руках и уговаривал себя, что он не педофил, чтобы кидаться на беззащитного ребенка, пусть тот и пахнет, как счастье, и выпустить его из рук с каждой минутой становится все сложнее. Он почти бежал со своей ношей, и только зайдя внутрь холла, перевел дыхание. В маленькой гостинице выразительно пахло кофе, который надежно перебивал все запахи и прочищал мозги почище песка в трусах. Дежурный медик уточнил, тот ли это омежка, по поводу которого звонили, и сразу вызвал санитара, который решительно протянул руки забрать пациента. Ран рефлекторно прижал Тома к себе и оскалил зубы, как животное, которое защищает свое… Санитар отдернул руки и глянул на врача.

- У нас есть комнаты для пар, - врач-бета положил руку на плечо альфы, - проводить?

- Нет, - Ран тряхнул головой, стряхивая морок, и с трудом разжал руки, позволяя забрать омежку, - комнату для одного, и никого не пускайте. Я опекун. Сейчас покажу все необходимые разрешения. М-м, хотя, одного человека пустить придется. Но только его одного. - Ран передал второму санитару сумку омеги и придержал первого с омегой на