Город пепла и грез - Мирослава Адьяр

Душно и темно — те два слова, какими можно было бы описать мой бесконечный спуск вниз. Все, на что я могла рассчитывать — ловкость рук, крепость хватки и благословение Саджи, которая направит мой шаг туда, где хватит опоры и камень не будет похож на хрупкую губку.

Я замерла на мгновение — не могла понять, есть ли дно под ногами или я повисла между двумя бесконечностями. Наверху слабо мерцал дневной свет. С каждым разом, как я поднимала голову, его становилось все меньше, а внутри бурным потоком растекалась паника. Если я не успею спустится до наступления полной темноты, то это гарантированный провал. Никакой площадки поблизости нет, я даже не смогу дождаться утра.

Вдруг здесь вообще нет дна? Вдруг Флоренс уже…

Я тряхнула головой — не могла думать о том, что девчонка так бездарно и глупо погибнет, спасая меня. Это я должна была стоять на том месте. Я! Не она. Хотелось ругаться, кричать и отвесить дурочке затрещину — что я и сделаю, как только доберусь до этого проклятого дна!

Рука влипла во что-то, похожее на патоку, а в нос ударил тошнотворный запах гнилой тыквы. Откуда здесь тыква взялась? Стряхнув липкую гадость, я осторожно отыскала ногой углубление чуть ниже, соскользнула и нащупала крепкий выступ, в который впилась пальцами, как в последнее спасение.

На самом деле последнее. Стоит только сорваться — и все, приключение закончится, а Герант найдет только мои переломанные кости, торчащие из груды плоти.

Если вообще найдет…

— Не думай об этом. Не думай!

Я скучала. Невыносимо, отчаянно скучала. Знаки на спине ныли, выкручивали меня, раздирали душу тянущей болью и не стихали ни на мгновение. Казалось, что меня оторвали от живительного источника и бросили умирать без подпитки, и я ничего не могла сделать. В теории я должна была чувствовать его, но в груди образовалась ледяная пустота. Нитка связи тянулась в никуда, и я не ощущала ничего, кроме болезненного разрыва, невидимой раны.

И она не затягивалась.

— Мы выберемся. Обязательно выберемся, все вместе.

Еще один шаг, руки оглаживали шероховатости, ощупывали выпуклости и выбоины в губчатом камне, кончики пальцев покалывало, будто я гладила крохотные иголки.

Опустив голову, я несколько раз моргнула. Глаза достаточно привыкли к темноте, чтобы начать различать отдельные очертания, острые выступы, которые цеплялись за одежду и норовили вырвать целые куски, и округлые наросты, слишком гладкие, чтобы за них хвататься.

Немного ниже, буквально на расстоянии трех-четырех соскоков по уступам, в воздухе разлилось тусклое голубоватое свечение. Едва различимое, призрачное, оно больше походило на обман зрения. Кто знает, как сильно меня приложило взрывом? Вдруг это все галлюцинация?

Соскользнув по камням вниз, я нещадно порезала пальцы об один из острых выступов.

Боли уже не чувствовала, будто и не со мной это все.

Кто-то другой сейчас карабкается к темноте, кто-то другой утонул в черной грязи и оказался в неизвестном мире, кто-то другой думал о том, как выбраться.

Не я.

Сцепив зубы, я ухватилась за очередную выемку и отметила, что свечение стало ярче.

Саджа всемогущая, на моих ладонях не осталось ни одного живого места! Если в ближайшее время мы не найдем воду, то руки можно будет отрезать и выбросить — толку не будет никакого.

Рывок!

Повиснув, уцепившись пальцами за широкую трещину, я снова посмотрела вниз.

Площадка! Да не абы какая, а полноценный выступ, тянущийся почти от стены до стены, и коридор, уходящий куда-то вглубь скалы. Свечение исходило от массивных круглых камней, прилипших к губчатой поверхности.

Разжав пальцы, я пролетела добрых четыре ярда и хорошенько приложилась боком о рваный край коридора.

Несколько долгих секунд я боялась пошевелиться, даже не дышала, чтобы твердая опора под ногами не распалась пылью, не растворилась, оставшись только в моем воображении. Наконец я осмелилась оторвать взгляд от земли, осмотрела круглые наросты и с удивлением поняла, что это жуки.

Жирные, неповоротливые твари, которые вообще не реагировали на прикосновения. Только таращились на незваного гостя белесыми слепыми глазами и разгорались ярче.

Оторвав от майки широкую полосу ткани, я помедлила всего мгновение, но нужда пересилила опасение. Сняв со стены крупного жука, я перевязала его тканью и получившуюся петлю повесила на пояс. На всякий случай оторвала еще полосу и привязала жука к бедру пузом наружу, так, чтобы он не вцепился в мясо. Кто знает эту хреновину — чем оно вообще цепляется за камень. Не хватало еще инопланетную дрянь от тела отдирать.

Чем дальше я продвигалась по коридору, тем светлее становилось. Жуки облепили стены толстым, плотным ковром и тихонько шуршали, точно переговаривались между собой. Под ногами похрустывали остатки хитиновых панцирей и какая-то затвердевшая белесая паутинка.

Никаких следов Флоренс или Бури, но я не теряла надежды и старалась не думать о самом плохом.

Девчонка Фэда начинала мне нравиться, и я не могла смириться с тем, что хороший человек погибнет в этом странном мире, в одиночестве, сожранный неизвестной тварью.