Синие звезды - Роман Романов

словно полено, «бродячим торговцем», держащим в руках охапку слегка пожелтевшей прессы. Торговец с сонным ничего не выражающим видом слонялся по улицам, выискивая, кому впарить свой товар.

Уил отшатнулся в сторону, не желая тратить на него время, но тот, выдавив вялую улыбку, словно прорезь на резиновой маске, перегородил ему путь.

-Добрый вечер, Вистфальские вести не желаете? Только сегодня в честь величайшего праздника невиданная скидка. Из наших газет вы узнаете правдоподобную информацию о произошедших в Вистфалии событиях, — без всякой интонации произнес заученный текст продавец.

На обложке газеты красовался портрет канцлера, улыбающегося во все тридцать два зуба, и радостно пестрел заголовок: «Победа над беспризорностью. Все бездомные дети столицы наконец-то обрели дом впервые за пятьсот лет!». Как будто подтверждая правдивость написанных слов, из-за угла вынырнул грязный босоногий мальчишка лет восьми. Беспризорник слезящимися глазами посмотрел на Уила и жалобно пролепетал:

-Подайте на пропитание.

«Бродячий торговец», увидев, что его товар неинтересен, вздохнул и удалился выискивать новых потенциальных покупателей.

Беспризорник еще раз жалобно взглянул на Уила, а затем пронзительно закашлялся, согнувшись пополам, тяжело вдыхая приоткрытым ртом воздух, задыхаясь от приступа кашля. Серый скомканный носовой платочек в руках мальчишки покрылся синими тугими, словно засахарившееся варенье, сгустками, выходящими из его груди.

Уил вздохнул, слушая его надрывающийся лай. Практически каждый житель Лиции рано или поздно сталкивался с Синей чахоткой, убившей больше людей, чем может убить любая война. Вдыхая каждый день ядовитые пары аквомора, люди медленно задыхались, чувствуя, как синяя тугая жидкость, словно камень, ложится на грудь, заполняя ее. Поэтому большинство вистфальцев не доживало и до сорока лет.

«Мы как скот, нас используют, пока мы можем работать, а потом, когда мы ослабеваем, чтобы не кормить, убивают ими же созданными болезнями» — подумал Уил. — «На что только не способны люди в стремлении заработать богатство. Кого из аристократов волнуют судьбы простолюдинов?».

Уил залез в карман, собираясь кинуть пару драхм беспризорнику.

«Мальчишка все равно умрет, но так он хотя бы умрет с улыбкой на лице, съев перед смертью сахарную трубочку», — с тоской подумал он.

Но карман оказался пуст. Уил совсем запамятовал, что истратил последние драхмы на покупку шляпы. Он, почувствовав, как на душе заскребли кошки, отвернул голову, не желая видеть умирающий взгляд ребенка.

«Эх, а когда-то я верил, что в Замерзшей Империи способны вылечить Синюю чахотку», — вспомнились Уилу его по-детски наивные рассуждения. -«Как все же мало значит человек в этом мире».

Он поднял глаза и взглянул на медленно разгорающиеся на небе великолепные синие звезды, никак не сочетающиеся с серостью раскинувшегося под ними мира, словно жемчужинки, упавшие в сточную яму.

«Если Акилин существует и подвергает на такие страдания сотворенных им людей, то зачем в него верить? Лучше просто признать, что его нет», — в который раз подумал Уил.

Дойдя до конца улицы, он оказался перед трехэтажным зданием, сделанным из красного камня — Городской Расправой Лиции. Здесь за узенькими, заляпанными синим налетом окнами располагались душные кабинеты перебирающих пыльные бумажки городских чиновников. Иногда с важным видом чиновники переходили из одного кабинета в другой, перенося охапки никому не нужных бумаг, и с гордым пренебрежением смотрели на редких посетителей, заходящих к ним, нарушающих покой их сонного бумажного царства.

Уил как никто другой знал, насколько равнодушными могут быть те, кто поклялся защищать интересы обездоленных и нуждающихся людей.

«Как же так?», — не понимая, думал он раньше. Они же для этого и пришли на работу, надев гордую форму вистфальских служащих. Пока, наконец, окончательно не убедился в том, что чиновники живут совершенно в своем мире, успешно выдуманном ими и заверенном в написанных ими же отчетах, а люди, которым они должны помогать, не более чем назойливые мухи, пытающиеся нарушить их покой.

Послышался щелчок, дверь красного здания резко распахнулась.

Оттуда вывалились несколько снаряженных ведрами и тряпками смуглых рабов-эвенков, имеющих густые косматые брови, свисающие на узенькие глазки, и непропорционально выпяченные вперед подбородки, делающие представителей этого народа степных дикарей настоящими уродцами.

Эвенки жили на самой западной границе Вистфалии. Совершая быстрые грабительские набеги на малые государства, оставшиеся от некогда великой Иннатской империи, эвенки выходили к пограничным крепостям Вистфалии, где особо неудачливые из них, попав в плен, были вынуждены оставаться в рабстве до конца своей жизни.

В вистфальских городах рабами были не только они, но еще и вильменцы, ягоны, иньянки и другие не вистфальские народы, присоединенные к их королевству.

Положение же собственных вистфальских крестьян было не лучше: их покупали и продавали, проигрывали в карты, обменивали на нужный товар, кораблями отправляя за границу.

Единственная причина отсутствия их в качестве рабов в городах была в том, что это могло вызвать ненужные вопросы у городских обывателей, которые бы видели рабов не чужеземцев, а таких же вистфальцев, как и они сами. А чужеземные рабы, наоборот, внушали национальную гордость, показывая, что вистфальцы — народ господ, о котором заботится верховная власть. Даже объявления о продаже вистфальских крестьян не печатались в газетах, создавая видимость национального единства. Да, одной из главных проблем Вистфалии было скрывать и стыдливо замалчивать проблемы, а не решать их.

За рабами шел, попыхивая трубкой, тучный городской чиновник, одетый в синий с золотыми вставками камзол.

-Тупые уроды! Ну, объясни, мне, бездарь, куда ты это понес? — гневно заорал он на идущих впереди эвенков.

Рабы, прислонив к зданию деревянную лесенку, стали оттирать покрытую синей копотью красующуюся над входом надпись: «Добро пожаловать! Городская расправа Лиции. Обращайтесь по любому вопросу, мы всегда рады вам помочь!» — торжественно гласила она.

Стражник продолжал ворчать на рабов, костыля, на чем свет стоит не отмывающийся синий налет:

-Здесь может соизволить поехать сам его величество или его светлость канцлер, и вы хотите, чтобы они увидели заляпанную табличку?

Рабы, разумеется, ничего не хотели: ни чистую табличку, ни довольное выражение его величества от созданного для него красивого представления, показывающего, как развивается страна в его мудрое царствование. Не хотели они стоять, выдавливая восторженные улыбки, и на ломаном Вистфальском расхваливать соизволившему обратить на них внимание сановнику, как прекрасно живется им в этой стране. Такую чудесную жизнь они и представить не могли в своем диком лесу, а в реальности сами эвенки только и мечтали сбежать из этого «рая». Да и не только эвенки, по правде говоря, но и значительная часть коренных вистфальцев мечтала о том же самом.

Тем временем чиновник отмахивался, словно от надоедливой мошки, от какого-то взмокшего от волнения старика, пытающегося