Пленница ледяного герцога - Наталья Варварова

унижать Синих. Им и так досталось в последнее время. Но затем Азазель отложил праздник, а приглашения отозвал, объяснив, что в его доме появилась хозяйка, — протянула Эллизея, глядя на меня с характерным прищуром.

За такие гляделки на Мидиусе могли и пожечь на костре, сочтя за ведьму. Невидимый Самуэль забеспокоился.

— Так-так, Элли готова атаковать. Мариэль еще размышляет. Положи обе руки на колени, чтобы они убедились, что ты не концентрируешь магию.

«Зачем? — хотелось крикнуть мне. — Не лучше бы их припугнуть». Тем не менее, я выполнила его указание. У меня не было оснований доверять крысюку, но обеим моннам — еще меньше.

— Я не стала бы этого делать. Сжечь одну из тридцати вилл Азазеля — это одно, тем более что он там при нашей жизни ни разу не гостил. Но напасть на его гостью в его доме… Это уже кара. Он сметет Зеленых с глади небес, проредит Синих. А про нас с тобой вообще… О нас никто и не вспомнит.

— Ты трусиха, Мариэль, — процедила вторая пресветлая леди.

С этими своими металлическими нашлепками на плечах она напоминала грозную амазонку. Примерно в той же степени, насколько пресветлая Мариэль сошла бы за одалиску. Знакомство окончательно перестало быть приятным.

— Не забывай, кузина, что принцепс с начала своей второй эпохи не в ладах с Кассиэлем. Это прекрасный повод вместо вашего дома ввести в сенат, допустим, Золотой. У них заслуг не меньше.

Они обсуждали мое убийство, словно я не сидела тут же рядышком.

— Убирайтесь отсюда обе, иначе я призову Азазеля, — слова слетели сами собой. Язык мой — враг мой. Я не имела понятия, могу ли я выполнить это технически, а, главное, стоило ли афишировать мою странную связь с главой Фиолетового дома.

Где-то там забулькал Самуэль. Наверное, тоже, как и монны, забыл, как пользоваться речью. Но я не стала на этом останавливаться. Вытянула правую руку вперед, ладонью вверх, и призвала камни. Конечно, откликнулся только один — аметист.

Причем он отозвался не абы где, а улегся мне в ладонь, наполнив ее теплом. Обе монны ойкнули хором. Самуэль застонал.

— Как такое возможно? — мяукнула Мариэль.

Однако дальнейших разъяснений не последовало. Обе монны исчезли так же внезапно, как и явились. И в залу ворвался серый вихрь. Крысюк почти орал:

— Немедленно отправь ему сигнал, что все в порядке. У них там рейд. Он все бросит и примчится сюда.

И, наконец заметив мое полнейшее недоумение, он пояснил:

— Острожно сожми ладонь. Второй рукой погладь камень. Тебе нужно передать ощущение спокойствия. Ты невредима. Тебе никто не угрожает.

Конечно, я выполнила все в точности. При этом не могла избавиться от ощущения ледяного покалывания по позвоночнику. Мне показалось или крылатый Азазель отвечал на расстоянии?

— Хозяин в отъезде всего два дня, сегодня третий. Теперь ринется обратно как можно быстрее. Жаль перевертышей. Возможно, кто-то из них имел надежду на обратное обращение.

Глава 12. В которой становится нервно

Если Азазель не отличался словоохотливостью, то Самуэль болтал не переставая. Убедившись, что встречу с моннами я пережила успешно, — не скажу, что его стараниями — он так разошелся, что устроил экскурсию по вилле.

По-моему, он поставил себе целью доказать, насколько прочие усадьбы/дворцы/замки в других мирах уступали тому типу домов, какие возводили в Чертогах. От него я узнала, что светлые не были знакомы с потолком из-за собственной крылатой природы: они нуждались в помещениях, откуда в любой момент можно взлетать вверх. Все-таки через окна это делать чуть менее удобно.

В этом мире ощущалась нехватка горизонтальных поверхностей. То есть земли или тверди. Они возникали только там, где пресветлые видели в этом необходимость. Так что Азазель, разбивший вокруг дома еще и сад, позволил себе поистине царскую роскошь.

К пространству внутри виллы подходили с тем же прагматизмом. Залы и комнаты, холлы и лестницы проектировались сразу же, но появлялись только тогда, когда хозяин собирался ими воспользоваться.

Почему же вся это немыслимое великолепие называлась виллой? На Мидиусе так обозначали небольшие, но богатые загородные дома. Самуэль объяснил это тем, что пресветлые сознательно отказались от дворцов и прочих монументальных сооружений в пользу формата мини. Мол, они не нуждались в обществе себе подобных и дом строился из расчета на семью и узкий круг гостей.

Замок же, напротив, подразумевал наличие укреплений, а дворец — огромные парадные пространства, для обслуживания которых требовался персонал. Ой, кстати, каждый пресветлый, независимо от знатности, считался свободным от рождения и равным своим правителям.

Чтобы поступить на службу к другому пресветлому, требовался сложный ритуал — он фактически делал слугу частью семьи его господина. От всего этого у меня закружилась голова. Или от голода, потому что не смогла вспомнить, когда ела последний раз.

Мы с Самуэлем перелетали из залы в залу. Для этого он лишь слегка поддерживал меня за локоть. Я боролась с голодом и не переставала изумляться. Из окон открывался вид на бесконечные пузатые облака, преимущественно в лиловых тонах, или — на роскошный тропический сад, где облака плавали прямо по нему.

Внутри виллы царствовал розовый мрамор. Я словно попала в волшебную сказку. И это странно, потому что комната герцога по-прежнему оставалась холодной и темно-синей, а, когда он таскал меня по дому сам, то я щурилась от белизны стен и пола.

— Самуэль, а что-нибудь перекусить в доме найдется? — за последний час мы успели перейти на «ты».

Крысюк явно нуждался в свободных ушах. Он уже пообещал показать и собственный «скромный, но оригинальный» домик, а также познакомить со своей семьей. Они относились к Бежевому клану.

В общем, Самуэль не был похож на чудовище, готовое заморить меня голодом. Однако настораживало, что на вилле нам не попалось ничего, что намекало бы на готовку или на прием пищи.

Он щелкнул пальцами, и мы перенеслись на открытую террасу снаружи. Она могла бы сойти за смотровую площадку. Внизу из облаков выглядывали шапки гор. Кое-где наверх поднимались деревья. Я потрясенно замерла, а старичок уже накрывал на стол.

На мраморной столешнице появились пиалы, доверху наполненные чем-то похожим на ягодные джемы. Аромат от них исходил именно такой. Я ухватилась взглядом за тарелку с сыром, имевшим подозрительный сероватый оттенок. Но это нестрашно. Самое время пробовать новое. Лепешки и несколько видов хлеба — от воздушных булочек до плотных и пористых темных сортов — продегустирую обязательно. Также я заметила емкости с жидким маслом и различными пастами (то ли из орехов, то ли из бобовых).