Тайна доктора Авроры - Александра Федулаева

на тяжёлый замок. Внезапно Эдит почувствовала, как что-то мягкое и тёплое запрыгнуло ей на колени. Она открыла глаза и увидела Марса. Его рыжая шерсть блестела, глаза сверкали светом, в котором таился древний огонь.

Девушка прижала его к себе и расплакалась.

— Я ничего не могу… — всхлипнула она. — Мне так хочется помочь. Генри страдает, все в отчаянии. А я даже не могу увидеть, где она.

Марс фыркнул, будто раздражённо, и заговорил:

— Твой дар ещё не раскрылся. Ты слишком молода для полной силы. Но ты права — Аврору нужно спасать. И я готов пожертвовать ради неё всем.

Эдит удивлённо посмотрела на него.

— Что… что ты хочешь сделать?

Кот поставил передние лапы ей на грудь и решительно сказал:

— Я отдам тебе почти всю свою силу. Это поможет тебе заглянуть туда, куда сейчас ведёт её путь. Но плата велика: я лишусь сознания на несколько дней. Ты должна проследить, чтобы никто не счёл меня мёртвым и не похоронил раньше времени.

Эдит замерла, сердце сжалось.

— Я буду беречь тебя… — шёпотом сказала она.

Марс пристально посмотрел на неё.

— Тогда смотри мне в глаза. Неотрывно.

Глубокие жёлтые зрачки втянули её, словно бездонная пропасть. Девушка погрузилась в транс.

И вот перед её внутренним взором возникла дорога. Извилистая, горная, с чёрными склонами, укутанными в снег. По ней мчался экипаж, колёса стучали о камни. Лошади храпели, пар вырывался из ноздрей, словно дым. Небо над головой было тёмное, безлунное. Экипаж подъехал к мрачному замку. Высокие стены, башни, увенчанные остроконечными крышами, и ворота, тяжёлые, обитые железом. На главной стене, в свете факелов, ярко сверкал герб из цветных камней — двуглавый волк, будто готовый разорвать всё живое.

Девушка ахнула и вышла из транса. Она была вся в холодном поту. Марс лежал у неё на коленях без движения. Она осторожно подняла его, уложила на кровать, накрыла пледом и, вытирая слёзы, пошла вниз.

Почти бегом, едва ощущая свои ноги, добралась до кабинета Генри. Дверь была приоткрыта, и сквозь щель пробивался приглушённый гомон мужских голосов. Она остановилась на пороге, глубоко вдыхая прохладный воздух, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Её руки всё ещё подрагивали после невероятного обмена силой с Марсом, а перед глазами плыли образы: дорога, грозный замок, символ двуглавого волка на стене. Ей нужно было собраться. Жизнь Авроры теперь зависела от неё.

Она толкнула дверь. Мужчины резко замолчали, их встревоженные, мрачные взгляды тут же обратились к ней. Генри, сидевший за столом, медленно поднял взгляд. Его лицо было бледным, глаза покрасневшими от горя и бессонницы. Эван Грэхем остановился посреди кабинета, его высокая фигура напряглась, Лоример, сжав кулаки, стоял у окна, его лицо выражало отчаяние. В их глазах читалась смесь усталости, безнадёжности и острого, жгучего гнева.

— Эдит? Что ты здесь делаешь? — Генри поднялся, его голос был глухим и надтреснутым.

В его вопросе сквозило удивление, смешанное с почти что раздражением. Кабинет был их мужской территорией. Здесь они обсуждали дела, делились мыслями и строили планы. Сейчас же разговор шёл о мрачных перспективах. Женщинам в этом месте не было места, если не сказать больше — их присутствие здесь было нежелательным.

Эдит подошла ближе, её решимость, подпитанная силой Марса, не позволила ей смутиться.

— Я… Я знаю, где Аврора, Генри, — её голос дрогнул, но прозвучал отчётливо в давящей тишине. Она видела, как полыхнули глаза Арлингтона, как Эван вскинул брови, а Лоример резко повернулся, его взгляд прояснился.

— Что ты говоришь? — Генри шагнул к ней, его взгляд метался по её лицу. — Ты почти не спала. Тебе нужно отдохнуть. Мы уже послали гонцов…

— Нет! — Эдит прервала его, настойчиво посмотрев ему в глаза. — Я видела. Это был не сон. Я была там.

Эван Грэхем, всегда более рассудительный, подошёл к ней.

— Что именно вы видели, Эдит? Постарайтесь вспомнить каждую деталь.

Его голос был спокойным, но в нём чувствовалась скрытая надежда. Он знал, что у некоторых людей есть необычные способности, хотя никогда не относился к ним всерьёз. Эдит могла быть одной из них. И сейчас, в ситуации полного отчаяния, любая ниточка могла стать спасительной.

Девушка сжала руки и прошептала:

— Я знаю, где она.

Комната погрузилась в тишину, напряжённую, как натянутая струна. Грэхем замер, Лоример ободряюще кивнул, а Генри вздохнул с обречённостью.

— Говори, — твёрдо сказал он.

Эдит закрыла глаза, чтобы собраться, и дрожащим голосом произнесла:

— Извилистая дорога. Экипаж въехал во двор замка. На высокой стене герб. Двуглавый волк…

Генри побледнел, словно его ударили. Грэхем шагнул вперёд.

— Вы уверены?

Эдит кивнула.

— Я видела это слишком ясно.

Грэхем нахмурился, его глаза сверкнули.

— Двуглавый волк… Это старый герб рода Хальмеров, который жил в горах на севере. Они в родстве с Эштоном. Его первую жену звали Эмилия Хальмер. Вероятно, замок достался ей в приданое. Находится почти на самой границе с Восточными землями. Их замок… он назывался Блэквуд. Чёрный Лес. Да, там есть извилистая горная дорога...

Глава 80

Я пришла в сознание от мерного, убаюкивающего покачивания. Моё тело было обездвижено, но не из-за слабости — меня несли. Двое, взяв под согнутые колени и спину. Голова раскалывалась, каждый шаг носильщиков отдавался в висках глухим, болезненным стуком. Я попыталась приоткрыть веки, но мир опрокинулся, поплыл, и волна тошноты скрутила меня изнутри. Я снова закрыла глаза, предпочитая слепоту этому головокружительному кошмару.

Воздух был затхлым и холодным, пахнущий старым камнем, влажной плесенью и дымом. Сквозь щель между ресницами я успела мельком заметить стены — грубый тёмный камень, освещённый неровным светом факелов, вставленных в железные кольца. Коридор был без окон, длинный и извилистый. День или ночь на воле — понять было невозможно. Здесь царил свой, вневременной мрак.

Сознание то уплывало, то возвращалось обрывками. Я помнила огни праздника, музыку, толпу. Элла протягивала свечи нуждающимся. А потом — сильная рука, зажимающая мне рот, и резкий, сладковатый запах, от которого темнело в глазах. Я застонала, сжалась, кто-то, нёсший меня, резко дёрнул и перехватил.

— Тихо, птичка, — пророкотал низкий голос где-то над ухом. — Почти прилетели.

Я приоткрыла глаза, но тошнота тут же снова подступила к горлу, и мир закружился, будто я оказалась в бешено вращающейся карусели. Всё вокруг расплывалось: огонь, камень, чьи-то тени. И факелы, их коптящие языки отбрасывали на стены чудовищные тени.

Вскоре я почувствовала, как моё тело осторожно опустили на что-то мягкое. Кровать. Запах старого дерева, сырости и пыли ударил в нос. Я слышала собственное дыхание — прерывистое, сбивчивое.