Во имя грядущего - Светлана Подклетнова

в дорогу довольно много денег, вполне достаточно для того, чтобы была возможность хорошо питаться и останавливаться в неплохих гостевых дворах. Но всё же Нора ни за что не решилась бы вылезти из кареты. Никто, даже те, кто вёз её, не должен был видеть содержимое корзинки, перевозимой Норой в замок матери императрицы. Поэтому женщина решила тратить деньги лишь на еду и замену возниц и лошадей, незамедлительно продолжая путь после каждой остановки. Даже сама императрица не знала, какой драгоценный груз везёт её любимая служанка.

С самого раннего детства Нору отдали в услужение княжне Екатерине. Маленькая Нора была нескладным ребёнком, вечно неуспевающим сделать что-то из того, что было приказано. Но её хозяйка, которая в то время была таким же ребёнком, как и Нора, так быстро привыкла к такому положению дел, что впоследствии даже не замечала, если служанка что-то делала не так. Вот если мать Екатерины – княгиня Вязурская – прознавала про то, что Нора не выполнила какие-то из своих обязанностей, девочку наказывали. И зачастую, если княжна не успевала вмешаться, наказания были очень суровыми. Нора боготворила княжну с самого детства, понимая, что, если бы не её госпожа, участь самой Норы была бы незавидна. С её характером она наверняка не дожила бы до своих двадцати пяти лет. Сейчас Нора стала красивой женщиной. Густые каштановые волосы с тёмно-рыжим отливом колечками спадали на плечи, черты лица были несколько крупноваты, как у многих поселян поместья Вязурских, но в сочетании с кудрявыми волосами это придавало молодой женщине определённое очарование, притягивая взгляды мужчин. В поместье Вязурских Нору пугало такое внимание, поэтому часто, когда приезжали гости, Нора упрашивала княжну оставить её в хозяйских покоях. Господа редко воспринимали её как молодую девушку. Скорее она была для них красивой куклой, поиграв с которой, можно было отложить её до следующего случая. Однажды Нора уже обожглась, и ни в коем случае не хотела повторять своей ошибки. Нора снова взглянула на корзину. Грех, совершённый ею тогда, в последние сутки преследовал её с новой силой. Младенец, мирно посапывающий в корзинке, жизнь которого зависела сейчас только от неё, пробудил в ней далёкие воспоминания, которые, как ей раньше казалось, ушли в небытие. Она не могла поведать о своём проступке даже любимой госпоже, опасаясь, что та навсегда вычеркнет Нору из своего сердца, никогда не простив то, что та совершила в ту чёрную ночь, когда даже звёзды не смотрели на землю, спрятавшись за тяжёлые дождевые тучи. Лишь один человек знал об этом дне всё – старая ведьма Фаина, живущая на окраине владений Вязурских. Но она вряд ли способна была предать испуганную молодую рабыню, обратившуюся к ней однажды за помощью, если вообще когда-либо вспоминала о ней. Нора отодвинула краешек тюля, взглянув на девочку. Расслабившаяся во сне новорождённая была похожа на маленькую куколку. Обычно настолько маленькие дети, которых до сих пор видела Нора, были красные и сморщенные, кожа их часто отдавая желтизной. Этот же ребёнок родился на удивление красивым. На чуть смугловатом лице выделялись огромные синие глаза, цвет которых заворожил Нору в тот небольшой промежуток времени, когда девочка смотрела на неё. Она практически не подавала голоса до того момента, пока Нора не усыпила её, просто смотрела на женщину своими удивительно красивыми глазами цвета ясного летнего неба, как будто понимала, что именно служанка собиралась совершить в тот момент, и давала ей возможность передумать, опомниться от того зла, которое направляло тогда действия молодой рабыни. Но Нора не жалела о совершённом. Случись это снова, она повела бы себя абсолютно так же, потому что главным для неё было благополучие любимой госпожи.

Воспоминания о событиях предыдущей ночи нахлынули на Нору, в который раз заставляя переживать страх, охвативший её в тот момент. Страх от того, что что-то может пойти не так, и кто-нибудь случайно проведает о её плане, в ту ночь всё время держал женщину в напряжении. Ради своей госпожи она готова была пожертвовать всем, даже своей жизнью, даже своей душой, но если кто-либо узнал бы о том, на что именно она решилась, то первой с плеч могла бы слететь голова именно её госпожи. А это было бы крахом всего. Этого Нора не смогла бы себе простить, даже горя́ на адском костре, куда, скорее всего, она и попадёт после смерти за все те проступки, которые совершила в своей пока ещё небольшой жизни!

В тот вечер закат был ярко-красным, небо было настолько чистое, а воздух прозрачным, что всё, воспринимаемое глазами, казалось нереальным. Нору с поручением отослали из дворца ещё в начале дня и, подходя к городским стенам, женщина была в превосходном настроении. Настой сон-травы, за которым её послали, находился в бутылочке за пазухой молодой служанки. День был просто великолепным! Птицы весело щебетали, надоедливые обычно насекомые в тот день были на редкость спокойными и даже не пытались жужжать над ухом. Аккуратными рядами рассаженная липовая аллея вдоль дороги, ведущей к замку, давала необходимую в этот тёплый вечер тень, а кусты роз с самыми разными по цвету и величине цветами источали великолепный тонкий аромат. Белые городские стены окрасились закатом в чуть розовый цвет, создавая ощущение сказочности происходящего. Норе хотелось петь в унисон чудесному настроению, захлестнувшему её с самого утра. Всё же было что-то волшебное в этом ясном безветренном вечере! Пройдя через крепостной ров по откидному мосту за ворота города, Нора увидела знакомую повариху и помахала ей рукой. Повариху звали Паша. Это была жизнерадостная женщина тридцати пяти лет, всегда добродушная и внимательная к окружающим. Тяжёлые тёмно-русые волосы она заплетала в косу и прятала под колпаком. Чуть полноватая фигура подчёркивала уверенность и надёжность, словно излучаемую женщиной, в любой момент готовой оказать помощь всему миру. Повариха, всегда весёлая и довольная, в тот вечер была сама не своя. Она настолько погрузилась в себя, что не заметила Нору, бежавшую к ней со всех ног. Такого Нора ещё не припоминала, хотя провела во дворце больше года. Обычно повариха замечала абсолютно всё, что происходило вокруг. Подобраться к ней незамеченной было практически невозможно. Нора решила: что бы ни расстроило её подругу, она постарается поделиться с ней своим превосходным настроением. Ведь вечер был настолько чудесным, что просто нельзя было грустить!

– Паша! – Нора со смехом подбежала к женщине, закружив упирающуюся повариху и пытаясь не обращать внимание на вызванные её поведением протесты. – Паша, как хорошо!

– Стой! Стой! – повариха попыталась перевести дыхание, стараясь сдержать более