Киоко. Милосердие солнца - Юлия Июльская

«Чо у них», — услышал он бесплотный голос Норико где-то внутри своей головы.

— Чо что? — переспросил он по привычке вслух.

Киоко вопросительно подняла бровь.

«Чо поймали, — пояснила Норико. — Я их вытащу, но мне потребуется чуть больше времени».

Киоко, нервничая, пыталась поймать взгляд Иоши:

— Что происходит?

— Чо поймали, — повторил он слова бакэнэко.

Киоко тут же снова зажглась нетерпением:

— Им нужна помощь?

— Нет, Норико разберётся, — покачал он головой.

— А зачем она тогда сказала это? — не поняла Киоко.

«Потому что ты, болван, развёл панику», — зашипела у него в голове Норико. Иоши не выдержал и закатил глаза.

— Из-за меня, — признал он.

— Из-за тебя, — повторила Киоко, явно не веря в это.

— У неё всё хорошо, им просто нужно чуть больше времени, — он старался говорить убедительно. — Идём обратно. — Иоши взял её за руку, но Киоко выдернула ладонь.

— Я полечу туда и буду рядом на случай, если понадоблюсь.

— Киоко, хватит. — Её упорство раздражало всё больше. — Это не твоя битва. Глупо так рисковать на пороге войны.

— Ты готов взять на себя ответственность за смерть Чо? — резко спросила она. — За смерть Ёширо? Норико? А ведь если умрёт бакэнэко — ты отправишься в Ёми за ней, потому что твою ки ничто уже не удержит. Собой ты, значит, жертвовать готов? — Глаза ясные, как море в безоблачный тихий день, сверкали в свете луны осуждением. — Нет уж, Иоши. Лучше я буду нести ответственность за свои решения, чем позволю тебе мешать.

Она не оставила ему возможности ответить, развернулась и полетела прочь из дворца, за стену и дальше.

«Иоши, — шепнула мысленно Норико, — они собираются её убить. Они убьют Чо».

* * *

Солнце уже полностью скрылось за горизонтом, и в пыльном помещении царила непроглядная темень, когда Тору вернулся к Чо.

— Наконец-то. — Чо вытянулась выше, насколько могла, и попыталась размять плечи. Головная боль отступала, но тело ещё ломило, да к тому же затекло от долгого сидения в одной позе.

— Я всё понять не могу. — Лицо Тору проступило из темноты. Он сел напротив и смотрел так пристально, словно намеревался прочесть все ответы в её глазах. — Столько лет ты была нам верна. Да, пусть мы цапались, не идеальная семья, но семья. Мы все были друг за друга. Мы столько с тобой пережили. Я знал, что тебе тошно от всего острова, но не думал, что ты решишься нас бросить. Почему?

Он говорил уже без той злости и без того ехидства, с которыми подходил к ней раньше. Перед ней был друг, с которым они годами вместе получали нагоняи от Иши-сана. Друг, которого она утешала, когда его отец предал клан. Друг, который сам не раз утешал её, помогая залечивать раны, которые, правда, частенько сам же и наносил во время занятий.

— Мне жаль, — она говорила искренне. — Я уже сказала: я сделала это, потому что у сёгуна голова из дерьма, а боги на стороне Миямото.

— Ты ненавидела императрицу.

— А стоило ненавидеть сёгуна, потому что это его приказ лишил меня матери.

— Нам нужны были те деньги, — тихо вздохнул он. — Сама знаешь, каково выживать здесь, на Западе. Ты оставила нас пережидать время смерти без еды и средств к её покупке. И ты видела цены в Нисиконе? Нам пришлось тащиться в Северную область, чтобы взять хоть какие-то заказы, потому что здесь время смерти — мёртвое время.

Чо вздохнула. Ей всё это было известно и без Тору. Она прекрасно осознавала последствия своего ухода, но у шиноби всегда не хватало денег. Они всегда так перебивались. Всегда ездили в Северную и Южную области, потому что там было больше возможностей для нечестного заработка.

Так было постоянно, но продажа сёгуну Киоко-хэики и остальных могла бы положить конец этим трудностям. Поэтому он так разочарован. Это была надежда, которую Чо отобрала.

— Но теперь, Тору, время роста, — примирительно сказала она. — Настоящее время роста. Ты когда-нибудь видел здесь столько зелени? Чувствовал такую прохладу? А дожди? Может, я и поступила неверно, может, я отобрала у клана возможность, но посмотри, что теперь. Деньги закончились бы рано или поздно, и вам снова пришлось бы повторять всё то же из раза в раз. До конца своих дней. Но теперь… Запад не хуже любой другой части острова. Эти земли впервые за тысячу лет плодородны. Я уверена, что смогу выбить для клана хороший участок, Иша-сан сможет вырастить свой собственный сад. Мы сможем выращивать свой рис, свои овощи…

— Мы? Ты больше не одна из нас, Чо, — резко прервал её Тору. — И Иша-сан ничего не вырастит. Ты так и не поняла… — Он завёл руки за спину Чо и одним движением освободил её. — Пошли, посмотришь, к чему привело твоё предательство.

Она растерянно потёрла запястья и поднялась. Тору уже вышел наружу, и она едва сумела разглядеть в темноте его фигуру. Он направился к дому лекаря. К её дому.

Она последовала за ним внутрь и почувствовала, как закололо где-то в области груди. Запах этого дома был особенным, нигде больше так не пахло, только у Иши-сана. Запах разнотравья, некогда подаривший ей безопасность.

Забрезжил огонёк — Тору зажёг тётин, и тот выхватил из тьмы угол, в котором спал Иша-сан. Только сейчас этот угол был пуст. Чо осмотрелась и поняла, что комната больше не походила на ту, в которой она росла и жила. Это была комната Иши-сана, но вместе с тем помещение казалось чужим, потерявшим нечто важное — свою суть.

Запах всё ещё пробивался в ноздри, всё ещё напоминал, что место то же, но глаза не верили, и разум твердил, что это больше не дом.

— Что случилось с Иша-саном? — Она подошла к жёсткому татами, на котором спал лекарь, и опустилась на колени.

— Он был болен. И, как я понял, уже очень давно. — Тору сел рядом и поставил тётин перед ними. Туда, где больше не было её наставника.

Чо это знала. Он не говорил, но когда ты ученица лекаря — невольно заметишь, что некоторые ингредиенты расходуются подозрительно быстро и у наставника есть свой пузырёк, который он носит с собой и из которого пьёт украдкой. Чо не спрашивала, потому что не думала, что вправе. Да и наставник справлялся с недугом, он не походил на старика при смерти.

— У него ведь были лекарства, — сказала она.

— Были, пока он не ослаб настолько, что уже не мог себе их готовить. — Тору не смотрел на неё, но она чувствовала это осуждение во взгляде, которым он