Грехи Матери - Роберт Дж. Хейс

Сирилет посмотрела в сторону Ирада, и я увидела, как на ее лице отразилось столько всего. Осознание, ужас, горе, тошнота, решимость, принятие. И все это за несколько секунд. Она с трудом поднялась на ноги и вызывающе вздернула подбородок.

— Это того стоило.

Кенто застыла ужасающе неподвижно.

— Сто тысяч погибших, — сказала Сирилет дрожащим, срывающимся голосом. — Весь Оваэрис спасен. — Она опустила свои темные глаза, стараясь не встречаться с мрачным взглядом Кенто. — Оно того стоило, — сказала она очень тихо.

Кулак Кенто ударил Сирилет в челюсть, и она растянулась на раскаленной пыльной земле. Имико вскочила на ноги, подбежала к Сирилет и встала между моими дочерями, когда Кенто снова двинулась в атаку.

— Оставь ее в покое, — прорычала Имико.

Моя старшая дочь некоторое время смотрела на Имико, ее губы дрожали.

— Ты действительно думаешь, что на Ираде все закончится? — тихо спросила Кенто. — Посмотри на этот шторм. Мы живы только потому, что разлом каким-то образом удерживает его от нас. Все, кого он коснется, умрут. Как ты думаешь, насколько далеко это зайдет? Ты обрушила на нас луну, сестра. Чертову луну! — Она покачала головой и опустилась на колени. Я знала, что она чувствовала. Когда гнева слишком много, он уходит, и остается только усталость. — Цунами, ураганы, бури, эта чертова пыль, закрывающая солнце. Ирад — это только начало. Это... — Она вскинула руки, указывая на бушующий вокруг нас шторм. — Это Второй катаклизм. А не какой-то бессильный бог, наблюдающий за нами через разлом. Это! — Она всхлипнула. — Ты не остановила катаклизм. Ты его вызвала. И теперь мы все умрем.

Я пошаркала к Кенто. У меня не было слов, чтобы утешить ее, но я надеялась, что, может быть, мое присутствие поможет. Она посмотрела на меня с таким упреком, что я резко остановилась и опустилась на колени в нескольких шагах от нее. Думаю, я поняла. Она была сердита, да, даже взбешена. Но не гнев поглотил ее, увлекая в холодное забытье. Это был страх. Она боялась того, что может случиться с нашим миром, что будут означать действия Сирилет. Она боялась, что из-за этого умрет ее дочь Эсем. И еще того, что мы застряли в пустыне. Она боялась, что ее дочь умрет без нее.

Супруги пахты забрали своих детей и теперь держали их подальше от нас. Все остальные тоже держались на расстоянии. Я их не винила. Они все слышали, как мы спорили, и знали правду. Они знали, что Сирилет только что убила нас всех.

— Ты готова? — Я услышала тихий вопрос Сирилет. — Ты уверена?

— Да, — голос Имико, тихий, побежденный.

Я подняла глаза и обнаружила, что Сирилет еще не закончила уничтожать нас.

Глава 36

Сколько я себя помню, Сирилет спала беспокойно. Даже в младенчестве она часто металась в своей кроватке и внезапно просыпалась. Это продолжалось в ее детстве и, насколько я знаю, после него. Долгое время я не понимала, почему. Время от времени я наблюдала за ней, пытаясь определить причину. Она дергалась, потом вздрагивала, потом билась в конвульсиях. С ее губ не слетало ни звука, кроме прерывистого дыхания.

Однако я всегда могла сказать, когда она просыпалась. Ее метания прекращались, дыхание выравнивалось. Она открывала глаза, и даже в самой темной комнате, без моего ночного зрения я могла сказать, когда Сирилет их открыла. Ее темный свет освещал комнату так же ярко, как и мой собственный.

Как-то раз я спросила Сирилет, снятся ли ей сны, и она долго обдумывала ответ, прежде чем просто сказать мне. Не то, что я могу вспомнить. Даже в детстве она умела четко выражать свои мысли, хотя иногда ей было трудно подобрать нужные слова. Интересно, от кого она этому научилась; уж точно не от меня.

Ее беспокойные ночи продолжались, и, не зная, что делать, я рассказала об этом Хардту. Он понаблюдал, как она металась и просыпалась, только один раз. Затем он присел на край ее кровати и стал гладить ее по волосам, пока Сирилет снова не заснула. Его мягкий характер внушал Сирилет доверие. Или, может быть, она просто подражала моему безоговорочному доверию к этому большому человеку.

Хардт отвел меня в сторону, как только Сирилет снова отключилась. Ты правда не помнишь? спросил он. Я не помнила. Ну, не совсем так. Я все прекрасно помнила, но не понимала. Это ночные кошмары, Эска. Ты тоже когда-то страдала от них. Хардт остановился и усмехнулся. Мы все страдали от твоих кошмаров, Эска. Сразу после того, как мы сбежали из Ямы. Это началось в Лесу Десяти, но и после этого ты страдала долгие годы. Ты металась, поднимая бурю вокруг себя. Пару раз ударила меня кулаком в челюсть. Потом ты просыпалась с таким криком, словно харкская гончая отгрызла тебе ногу.

О да, я помнила. Те кошмары, от которых я страдала, были неестественными. Их насылал на меня Сссеракис. Прежде чем мы по-настоящему сблизились, научились полагаться друг на друга — и даже полюбили друг друга, — Сссеракис мучил меня во сне видениями из Другого Мира. Но моя маленькая дочь — это не я. Сирилет не была одержима Сссеракисом.

Родители так много передают своим детям. Часто мы этого не хотим, и так же часто жалеем о том, что передали. Мы хотим, чтобы наши дети были сильнее, лучше, умнее, чтобы им жилось легче, чем нам. Что ж, Сирилет попала, по крайней мере, в две из этих четырех. Но, несмотря на весь комфорт, который я пыталась ей обеспечить, и всю любовь, которую, как мне казалось, я ей дарила, ей было не легче, чем мне. Сирилет, моя младшая дочь, моя дорогая малышка, унаследовала мой ужас.

Имико вскочила на ноги. Она наклонилась и потянула Сирилет за собой. Обе женщины выглядели взволнованными, но Имико улыбалась. Не той резкой улыбкой, которую я привыкла видеть на ней, а какой-то более мягкой и искренней. Как будто она всегда носила маску, но теперь ее сорвали, обнажив уязвимость, которую она скрывала всю свою жизнь. Сильва как-то сказала мне, что Имико вечно бежит, вечно в погоне за духом приключений, ее имя написано на горизонте. Я не понимала. Мы все не понимали. Всю свою жизнь Имико убегала от хищника, от которого она никогда не могла убежать — от самой себя. Ее