Грехи Матери - Роберт Дж. Хейс

потому, что Сссеракис был моим и только моим. Единственным, чего обо мне никто не знал. Или, может быть, потому что я не хотела, чтобы другие знали, каким чудовищем я на самом деле была, что само воплощение страха овладело мной, сделало своим домом, и мы были друзьями. Больше, чем друзьями. Партнерами таким образом, который я никогда не смогу объяснить. Я скучала по Сссеракису каждый день. И я испугалась того, что это означало, того, что подумала бы обо мне Кенто, если бы узнала.

— Когда мама и Сссеракис привлекли внимание Создателя, он понял, что сделали Ранд. Что они использовали данную им силу, чтобы завести собственных детей.

Кенто все еще смотрела на меня, но я отказывалась встречаться с ней взглядом. Вместо этого я уставилась на шторм, клубящийся вокруг нас, вокруг разлома. Мерцающий тускло-красный свет и редкие вспышки молний завораживали.

— Я не думаю, что обитатели Другого Мира или Оваэриса будут рады, если их назовут детьми Ранд.

— Но так оно и есть, — сказала Сирилет. — Я имею в виду, что-то вроде того. Верно? Земляне, пахты, Аспекты, Хранители Источников. Мы все были созданы Ранд, которые, в свою очередь, были созданы Создателем. Когда ты прошла через портал, Мама, Создатель это понял. Он увидел, э-э, свои отпечатки в твоем, э-э... в тебе. Он заинтересовался тобой, наблюдал за тобой через порталы. А потом, когда я проходила через портал, он воспользовался шансом. Взять меня, я имею в виду. Он показал мне так многое, научил меня очень многому. — Она горько улыбнулась.

Он думал, что может контролировать меня. И я позволила ему в это поверить. Но я знала, чего он хочет на самом деле. Ему было наплевать на нас и на меня, на Оваэрис и на Севоари, на Ранд и Джиннов. На самом деле он хотел только одного — вернуть свою силу. И поскольку многие из Ранд и Джиннов были мертвы, а их сила была заключена в Источниках, Создатель знал, что единственный шанс, который у него был, — полностью поглотить Оваэрис.

— Все, что я делала, было направлено на достижение одной цели, Мама, — сказала Сирилет. Ее голос стал чуть выше, чем раньше, как у ребенка, просящего одобрения. — Ранд назвали это Вторым катаклизмом. Так сказала Тамура. Пророчество о конце. Я это остановила. Я это сделала.

Я обхватила голову руками, прижав их к вискам, когда у меня начала болеть голова. Я почувствовала, как из носа вытекла капля крови, почувствовала ее вкус на губах. Я использовала слишком много магии и начала отторгать свои Источники.

— Что помешает Создателю снова найти Оваэрис? — спросила я, роясь в своей сумке в поисках спайстравы. — Если он все еще может наблюдать, заглядывать в другие вселенные, то, конечно, он может снова найти разлом. — Я засунула в рот пучок влажной спайстравы и сосала ее, пока у меня не началась рвота.

— Да, — сказала Сирилет, когда меня вырвало первым Источником. — Вот почему у нас мало времени. Мне нужно перенаправить разлом куда-нибудь еще. Как только он будет соединен с чем-то еще, чем-то другим, Создатель не сможет вернуть другой его конец обратно, в собственную вселенную. Я, э-э... Я думаю? Я имею в виду, я думаю, что это знаю.

— Идиотка! — рявкнула Кенто. — Ты не предотвратила Второй катаклизм, Сирилет. Ты, черт возьми, его спровоцировала! — Она повернулась, подошла к своей младшей сестре, схватила ее за воротник и подняла на ноги. Я могла только наблюдать с прожаренной почвы, потому что меня вырвало вторым Источником.

Сирилет не сопротивлялась, когда Кенто потащила ее в том направлении, куда упала Лурса, а затем подтолкнула ее. Сирилет, споткнувшись, сделала пару шагов, прежде чем остановилась, удержавшись на ногах. Я увидела свежую кровь, текущую по следам, которые расплавленный металл оставил на ее руках. Она повернулась к Кенто и покачала головой.

— Я не понимаю. Я остановила его. Создателя. Второй катаклизм. Я его остановила.

Кенто покачала головой.

— Ты знаешь, сколько людей живет в Ираде, Сирилет? Жили там. Больше нет. Вот куда ты привела луну. — Она ткнула пальцем в том направлении, куда упала Лурса. — Ты, блядь, разбила луну о крыши города. — Она раздраженно всплеснула руками. — Как я даже начну... Луну! После такого никто не выживает.

Сирилет снова покачала головой. Металл на ее левой руке взвизгнул, когда она согнула руку, чтобы потянуть за косичку.

— Город эвакуирован, — сказала она. — Я убедилась. Я... Я имею в виду, что, может быть, осталось несколько тысяч человек, те, кто не смог выбраться.

— Они не эвакуировались, — сказала я. Это было все, что я смогла выдавить, прежде чем меня снова стошнило, и меня вырвало моим последним Источником.

— Но... — Сирилет запнулась, нахмурилась, теребя пальцами волосы в своей косе. — Я велела принцу эвакуировать. Принцу Джамилю, я имею в виду. Он бы не стал просто игнорировать меня. Он бы не стал... — Ее уверенность испарилась так же быстро, как воды оазиса.

Кенто сплюнула, сжала руки в кулаки, шагнула вперед и сильно толкнула Сирилет в грудь. Сирилет отступила еще на пару шагов.

— О, принц не проигнорировал тебя, Сирилет. Королевская семья, конечно же, эвакуировалась. Но они оставили остальную часть города умирать.

— Я... я велела ему вывести оттуда всех, — тихо сказала Сирилет. Моя бедная младшая дочь. Всегда так хорошо разбиралась в головоломках, числах, уравнениях, исследованиях. Всегда так плохо разбиралась в людях.

Кенто снова толкнул Сирилет, достаточно сильно, чтобы моя младшая дочь споткнулась и упала на задницу, вскрикнув от боли. «Он действительно вытащил свою семью. Королевскую семью. Ты идиотка. Гребаная идиотка. Почему ты не пошла к королеве? Почему ты не сказала ей? Почему ты не...» — Кенто остановилась, повернулась и пнула ногой пыль.

— Она... она бы меня остановила, — тихо и неуверенно произнесла Сирилет.

— Потому что тебя нужно было остановить! — взревела Кенто. Затем она повернулась ко мне, выбросив руку и указывая на Сирилет. — Ты сделала это, Эска. Ты и она, вы обе чертовски ответственны. Ты хоть представляешь, сколько людей жило в Ираде? — Она пристально посмотрела на меня, затем перевела свои ледяные голубые глаза на Сирилет. — Ты хоть представляешь, скольких людей ты только что убила?

— Тысяч сто, — сказала я. — Или двести? — Слишком много.