Голос Тайра. Жертва порока - Кристина Кандера

И такое меня счастье затопило при виде этого, невоздержанного на язык любителя посплетничать, что я с трудом удержалась от желания броситься ему на шею и расцеловать в обе щеки. А господин сыщик тоже меня узрел, замер сразу, затем расплылся в такой приветливой улыбке, что я грешным делом подумала о том, что вот сейчас у него лицо пойдет трещинами.

— Мисс Сольер! — воскликнул сыщик (кстати, я так и не узнала его имени, но меня это в данный момент вот никак не заботило. Главное, что он меня знал и явно был рад видеть). — Какой приятный сюрприз.

— Я тоже рада вас видеть, — вежливость, как говаривала маменька — визитная карточка любой, уважающей себя барышни из приличной семьи. — Скажите, а лорд Алан сейчас на месте?

— Да! — еще шире — а мне-то казалось, что это невозможно — улыбнулся господин сыщик и любезно распахнул передо мной дверь в управление. — На месте. Желаете, я провожу вас?

Отказываться не стала. И не то чтобы мне нужна была его помощь, просто… а почему бы нет?

В полицейском управлении царила полнейшая неразбериха. Стоило мне переступить порог, как звон магических переговорников, смешанный с криками и ругательствами полицейских, буквально оглушил. Но… все это продлилось всего секунду. Ровно до того момента, как меня заметили. И все. Наступила тишина. Настолько оглушающая, что несчастная муха, попавшая в капкан высоких окон и со всем усердием, на которое была способна, бившаяся об оконное стекло, тоже… замерла от удивления. Просто, не привыкла она к тому, что в этом месте может быть так тихо.

А я… Я улыбнулась. Обвела общий зал управления победным взглядом. Одарила каждого из полицейских, попавших мне на глаза, самой своей очаровательной улыбкой и тихо сказала:

— Добрый день, господа.

И все. Тишина, та самая, оглушающая, вмиг перестала быть таковой и стала… панической. Да я свои тапочки, те самые, лордом Прэттом презентованные, на кон поставить готова, что каждый из присутствовавших в этот момент в управлении мужчин, мысленно принялся возносить молитвы.

И я точно знала, чем вызвана такая искренняя, ничем не замутненная радость со стороны важных и ответственных мужчин при виде одной маленькой, но очень пакостливой меня.

А все дело в том, что статью я все же написала. Ага. Неделю назад пришла к дяде Филу и выложила перед ним на стол несколько печатных листов со своими трудами.

— И что это? — скептически приподняв одну бровь (никак ради того, чтобы вывести меня из себя и заставить позеленеть от зависти) вопросил главный редактор и по совместительству единственный владелец периодического печатного издания «Голос Тайра».

— Статья, — упрямо поджав губы, произнесла я и плюхнулась в кресло напротив стола.

— Ришка! — устало протянул тот, кто должен был меня опекать, холить, лелеять и заботиться. — Ты опять? Ну, сколько можно? Я ведь уже сказал тебе, что не стану печатать ничего о Нейросах, ритуалах и последователях Темного бога. Успокойся и пойди, вон, выбери приглашение на ближайший раут. Отправь посыльного к портнихе и этой… как ее? Стилистке, вот. И прекрати заниматься ерундой.

— Ты читай! — спокойно так, сквозь зубы, процедила я.

Просто… да сил уже никаких не было слушать про то, что «бабам нечего делать в журналистике» и «главная задача любой, уважающей себя и свою семью девицы — удачно выйти замуж и перестать трепать родне нервы»!

Дядя Фил фыркнул. Глянул на меня из-под ресниц и все же взялся за мою статью. По мере того, как он читал. Я могла наблюдать на его лице весь спектр эмоций, который только можно себе представить: от скепсиса до удивления и даже интереса.

— Ладно, — все же в голосе моего родственника звучала изрядная такая издевка. — Так и быть. Отдам в печать. Как раз завтра у меня есть место. Думал сразу взять одну из статей леди Истар, но, честно признаюсь, ее опусы о приютах для бродячих собак и о деятельности в столице некого общества по защите комаров меня изрядно раздражают. А тут, — дядя Фил потряс в воздухе зажатыми в кулаке листочками с моей статьей (да-да, той самой, которую я обещала Марте, вахтерше из того дома, где жила покойная леди Нейрос), — хоть что-то новенькое.

И дядя выполнил свое обещание. В следующем же номере была напечатана моя статья о нелегкой жизни женщин, выбравших для себя мужские профессии, о том, как тяжело слабой, но несомненно, самой прекрасной половине человечества выжить в жестоком мире мужчин. Статья была напечатана, газета распродана, а потом…

Потом я стала звездой. Даже нет так — Звездой! Мое имя прогремело на всю столицу. В редакцию стали приходить письма в мой адрес от женщин, которые пытались сделать карьеру в армии, полиции, управлении… Да где только они не пытались! И каждая из них желала рассказать свою историю. Поделиться не только со мной, но и со всей империей, историей своей жизни. В Тайре даже прошел митинг, организованный активистками из числа женщин-рабочих. Ух, что это было за мероприятие!

Они говорили обо мне. Они называли меня, Рианну Сольер, своим Голосом. Они боготворили меня!

Дядя Фил даже запаниковал немного, когда узнал об этом. А потом, когда все относительно хорошо закончилось (это, кстати, потому, что меня на митинг из дома не выпустили и трех горничных следить приставили, чтоб самовольно не сбежала), пришел в мою спальню с мешком писем от читательниц Тайра, высыпал все это богатство на кровать и, утирая несуществующий пот со лба, пафосно так, торжественно даже, можно сказать, произнес:

— Знаешь, дорогая, не думал, что из тебя толк выйдет. Но ты меня удивила. Приятно, стоит признать, удивила. Голос вышел в лидеры по продажам. Номер с твоей статьей был перепечатан трижды и был раскуплен подчистую. Экземпляров все одно не хватило. Мальчишку-разносчика едва на лоскуточки не разорвали, так всем экземпляр с твоим шедевром иметь хотелось. Так что вот, — он сделал широкий жест рукой, обводя бумажное безобразие на моей кровати, — твори. Отныне я отдаю тебе целый разворот. Они называют тебя своим Гласом? Пусть так. Говори за них! — а потом посмотрел на меня так, ну как обычно смотрит, когда не знает, что со мной сделать за очередную шалость и добавил, уже куда с меньшим апломбом. — Все одно, хоть при деле будешь и в очередные неприятности не влезешь.

И ушел. А я… я-то осталась. Сидела на подоконнике, глупо хлопала глазами и поверить во все происходящее не могла. Зато когда во всем разобралась. Когда поняла, какую бурю в обществе вызвала моя, на первый взгляд, совершенно безобидная статья, восполнилась такой гордостью, таким огромным, просто-таки непередаваемо необъятным чувством собственного достоинства, что до сих пор не могу в себя прийти.

И вот вчера в «Голосе» вышла уже вторая моя статья, посвященная все той же проблеме. А именно, женщинам. Обиженным, несправедливо задвинутым в угол, лишенным возможности проявить себя в истинно мужском мире.

А сегодня… Я улыбнулась и обвела взглядом зал управления. У меня не было ни тени сомнений в том, почему все эти мужчины (а в полицейском управлении столицы не работала ни одна женщина!) так радостно меня приветствуют.