Люди Льда. Книги 1-47 - Маргит Сандему

Пауль, я был в семье гением — так казалось всем. Думаю, в детстве на меня оказывали большое давление. Все считали, что у меня должно было получаться все, за что бы я ни брался.

— Ты жил среди валлонов? — спросила она.

— Валлоны больше не представляют собой некой единой группы, — ответил он, глядя на нее. — Они постепенно становятся частью шведского общества. Но, конечно, давление на меня оказывали мои валлонские родственники. И я подчинялся им, старался изо всех сил…

— Ты сказал, что был врачом? Он вздохнул.

— Но начал я не с этого… — сказал он. — Я всерьез изучал множество предметов. Теологию, историю, психологию… но, в конце концов, выбрал для себя медицину. Да, я стал врачом. Но требования ко мне были очень высокими, я пошел на поводу у случая, чего я не должен был делать, и это закончилось плачевно…

Остальные тихо сидели и слушали.

— Кто-нибудь умер? — спросила Сага, видя, что он не продолжает дальше свой рассказ. Опустив глаза, Марсель ответил:

— Нет, до этого не дошло. Я сделал неудачную операцию, и человек остался калекой. Разумеется, я потерял работу. С тех пор я и странствую. Но теперь я направляюсь в Норвегию, где надеюсь устроиться. Может быть, пойдем дальше? Чем больше мы пройдем за день, тем лучше.

Все неохотно встали. Сага заметила, как натружены мышцы ног, к тому же она натерла ступни, поэтому снова села на землю и сняла туфли. Марсель тут же опустился возле нее на колени и осмотрел ее ноги.

— Приложи какой-нибудь листик, — посоветовал он.

— У меня есть средство и получше, — улыбнулась она. — Ты можешь подать мне сумку?

И когда он увидел ее набор лекарств, он сначала онемел, а потом сказал:

— Господи, кто же из нас двоих врач?

— О, это только малая часть запасов Людей Льда. Я редко пользуюсь этими лекарствами, потому что они принадлежат, собственно говоря, не мне. В нашем роду я не являюсь врачом.

Взяв несколько кожаных мешочков, Марсель принялся с изумлением рассматривать их.

— Но ведь таких порошков и снадобий уже больше нигде не сыщешь! Здесь есть даже порошок из мандрагоры! Откуда у тебя все это?

— Не спрашивай меня об этом. Все это передается по наследству, больше я ничего об этом не знаю.

Он только растерянно покачал головой.

— Ты хоть понимаешь, Сага, что все это — настоящие сокровища?

— Никто в моем роду никогда не рассматривал это с такой точки зрения, — изумленно произнесла она.

Услышав слово «сокровища», Пауль навострил уши и подошел к ним. Сев на корточки, он принялся разглядывать то немногое из сокровищ Людей Льда, что имела при себе Сага.

Ветер зашелестел листвой кустарника, и Сага подумала, что этот шелест похож на чей-то прерывистый плач.

Марсель продолжал рассматривать ее маленькие пузырьки.

— Только за одно это… — Он взял крошечный пузырек из зеленого стекла. — Только за это фармацевты или коллекционеры дали бы тебе столько, что ты смогла бы всю оставшуюся жизнь жить припеваючи!

— Но я не собираюсь это продавать, — засмеялась она, считая недопустимой даже мысль об этом.

— Никогда в жизни, даже если бы мне пришлось умереть с голоду!

В глазах Пауля появился странный блеск. Он сидел и перебирал трясущимися от волнения пальцами лекарственные препараты.

— А это что еще такое? — с любопытством произнес он, протягивая руку к одному странному предмету. — Это какое-то животное или… Ой, помогите, оно живое!

Он выпустил из рук этот предмет, словно обжегся, и встал.

— Это мандрагора, — сказала Сага. Она осторожно взяла ее и положила обратно на красивую подстилку в маленькую коробочку. — Это не принадлежит мне.

Она почувствовала, что корень весь сжался, словно от чего-то неприятного. Это было удивительное ощущение, она никогда раньше не думала, что мандрагора способна так реагировать на ее присутствие; и это испугало ее.

Или, может быть, это не ее присутствие было неприятно мандрагоре? Может быть, присутствие Пауля? Потому что в его прекрасных глазах было столько свинства!

Она встретила многозначительный взгляд Марселя. Они оба посмотрели на Пауля, который отшатнулся в сторону с побелевшим и застывшим от страха лицом.

— Не бойся, — сказала Сага. — Тебе это не причинит вреда, если ты не представляешь собой опасности для кого-то из рода Людей Льда. А ты ведь не из таких! — с улыбкой добавила она.

Но Пауль успокоился только тогда, когда мандрагора была спрятана. И тогда он произнес в своей обычной легковесной манере:

— Тебе придется продать все это, запомни. И если ты не продашь это, душа твоя будет проклята.

— Нет, эту мандрагору никто не захочет продать, — решительно произнесла Сага, словно спрятанный в коробку корень мог слышать ее. — Кстати, мандрагору невозможно вообще продать, в чем ты, наверное, уже убедился.

И она рассказала легенду о мандрагоре — главным образом, для Марселя, которому она была неизвестна. Легенда о том, что за мандрагору дают все более и более низкую цену, и в конце концов, когда цена уже не может опуститься ниже, человек, получающий мандрагору, отдает свою душу Сатане.

— Это касается обычной мандрагоры, — успокоила она его. — Мандрагора же Людей Льда особенная. Она привязана к нашему роду, она может принадлежать только нам и никому другому. Думаю, тому из нас, кто продал бы ее, пришлось бы очень плохо.

Пауль безнадежно покачал головой. Выражение его лица ясно свидетельствовало о том, что он думал по поводу мудрости — или, вернее, глупости — Саги. Но у него не было желания приближаться к мандрагоре.

Марсель помог Саге перебинтовать ногу. Его руки были необычайно изящными и чуткими. Чувствовать на своей коже прикосновение его рук было для нее куда большим эротическим переживанием, чем близость с Леннартом.

Она задумчиво смотрела на склоненную голову Марселя и его черные локоны. Каждое его движение говорило о том, что он также испытывал к ней странное влечение. Это был колдовской миг в тихом, озаренным вечерним солнцем лесу. Оба ощущали, что вокруг них — и только вокруг них! — существует трепетная аура чувственности.

Он держал ее ступню в своих ладонях несколько дольше, чем требовалось, словно хотел еще на миг сохранить эту связь, это взаимопонимание. Потом он отпустил ее, встал и посмотрел Саге в глаза.

«Господи! — подумала Сага. — Я… Именно это я искала… Любовь. Эротическую близость между мужчиной и женщиной, нечто большее, чем эротика, что адресовано самому сердцу и оставляет там вечное клеймо… Неужели мне предстоит пережить все это?»

И тут же она подумала: «А что же происходит теперь? Умрет ли этот миг нежного, светлого счастья и