Страшные истории острова Джерси - Эррен Майклз

День становился длиннее, и медленно опускалась темнота.

Дядя Филиппа постучал в его дверь ближе к обеду, но Филипп заявил, что заболел и не спустился.

Это не обязательно было ложью. У него болел живот. Он был убит горем и напуган. Мог ли он действительно разговаривать с призраком? Он вспомнил ощущение ее холодных рук в своих и поежился, несмотря на жару.

Погода, казалось, наконец-то наладилась. Заходящее солнце скрылось за чередой темных и тяжелых облаков, а вдалеке над морем прогрохотал гром.

Лежа на кровати, когда в комнате стемнело, Филипп играл в ту же игру, что и в детстве: он наблюдал за вспышкой далекой молнии, а затем считал мили расстояния до грозы, пока на западе не загрохотал гром. Гроза медленно приближалась, и он поймал себя на том, что молча молит небеса о дожде, о непроходимом потопе, который даст ему повод не ходить на озеро.

Он колебался. В какой-то момент он понял, что предостережения миссис Дженнетон были абсурдным суеверием; Аннет была такой же реальной, как и он, женщиной из плоти и крови. В следующее мгновение он не мог перестать думать о старом портрете на стене, о безумных черных глазах Аннет, о ее смертельно холодных руках в его руках и о словах, которые произнесла миссис Дженнетон… «Утром в день своей свадьбы она отправилась к озеру…»

И он знал, что это правда.

Буря разразилась с таким ревом, словно само небо раскололось, и дождь сначала обрушился несколькими тяжелыми каплями, а затем начал барабанить в его открытое окно и забрызгивать деревянный пол.

Филипп просто наблюдал. Он чувствовал себя парализованным.

Он подумал об Аннет, ждущей его, промокшей насквозь у озера, удивляющейся, почему он не пришел, и у него защемило сердце.

Он подумал об Аннет, лежащей мертвой под водой сто лет или больше, и его кровь превратилась в ледяную воду.

— Филипп! — от голоса Аннет у него на мгновение перехватило дыхание, а затем он поднялся с кровати, чтобы выглянуть из окна.

Она была там, под ним, мокрая от воды, ее волосы намокли и прилипли к лицу, в глазах отчаяние.

— Филипп, почему ты не пришел?

Он уставился на нее сверху вниз, задыхаясь от слов, будто огромный кулак сдавил ему грудь.

— Ты солгала мне, Аннет? — спросил он. — Ты хотела причинить мне вред?

Ее лицо исказилось от отчаяния, и она в отчаянии протянула к нему руки, будто могла поманить его вниз.

— Филипп, пожалуйста! Мне так холодно! Пожалуйста, приди и будь со мной, я люблю тебя! Ты мне нужен. Ты обещал…

— Мне так жаль, Аннет, — прошептал он.

Горячие слезы потекли из его глаз и смешались с дождем, а затем он повернулся и отошел от окна. Он подошел, дрожа, к туалетному столику и сел, закрыв лицо руками и стараясь не заплакать.

До него донесся ее голос; умоляющий, стенающий, и даже зная, что женщина, которую он любил, давно мертва, что это всего лишь ее тень, он думал, что его сердце наверняка разобьется.

Прогремел гром, молния рассекла небо яростными когтями, на мгновение ослепив его. Гроза надвигалась на них. Треск, похожий на раскол земли, заставил его подпрыгнуть, когда рядом ударила молния, и в ослепительной вспышке, которая сопровождала это, Филипп увидел руки Аннет, тянущиеся к подоконнику.

С нечеловеческой силой она подтянулась вверх, а затем внутрь. Белое платье прилипло к телу, а черные волосы закрыли лицо, когда она пролезла через окно на пол.

Филипп вскрикнул от ужаса и отскочил от нее к кровати, когда она откинула назад волосы и медленно встала. Ее зубы были стиснуты от ярости, а глаза затуманены смертью. Ее плоть была голубовато-серой, как у раздутого трупа, и когда она шла к нему, с нее ручьями лилась вода.

— Ты сказал, что придешь, — она подняла руку и обвиняюще указала на него, — ты сказал, что сделаешь все возможное, чтобы помочь мне!

У Филиппа подогнулись колени, и он откинулся на кровать.

Лицо Аннет исказилось в предсмертной маске ярости, когда она взревела:

— Ты сказал мне, что придешь!

Дверь в комнату Филиппа с грохотом распахнулась за спиной Аннет, и она резко обернулась, чтобы встретиться лицом к лицу с двумя незваными гостями в дверном проеме. Дядя Филиппа Клод стоял вплотную за миссис Дженнетон, но в ужасе отпрянул при виде истекающего кровью трупа.

Экономка была более подготовлена к тому, что увидела, и шагнула вперед с криком:

— Отойди от него, Дух! Оставь его в покое!

— Он предал меня! — прошипела Аннет.

— Он не предавал тебя! Я помешала ему прийти к тебе! Я рассказала ему, кто ты на самом деле!

— Ты! — Аннет сделала шаг к миссис Дженнетон, ее лицо исказилось от ненависти: — Тебе-то какое дело?

— Я больше не хочу видеть, как ты тащишь молодых людей на верную смерть. Если хочешь кого-то заполучить, возьми вместо него меня!

Аннет откинула голову и горько рассмеялась.

— Жизнь другой женщины принесена в жертву эгоизму мужчин? Думаю, что нет, старуха. То, что ты здесь натворила, со временем станет для тебя достаточным наказанием.

Аннет медленно повернулась к Филиппу, который низко пригнулся, но не смог увернуться от нее, когда она потянулась к нему и подняла на ноги.

— Мы могли бы быть вместе вечно, — прошептала она и поцеловала его своими холодными, безжизненными губами.

Когда она отпустила его, Филипп без чувств упал на пол, а дядя с бессловесным криком подбежал к нему.

— Прощай, любовь моя, — тихо сказала Аннет, отходя к окну.

Миссис Дженнетон завороженно наблюдала, как то, что когда-то было Аннет Винчелес, стало тонким, как дым на ветру. Призрак выплыл и опустился через открытое окно. Она ушла, не оставив следа, обратно к озеру.

— Мой мальчик, пожалуйста, проснись, пожалуйста! Боже милостивый, она убила его? — Клод был в бешенстве, пока Филипп не пошевелился. Юноша оцепенел от шока, но, придя в сознание, начал сильно дрожать, как в лихорадке.

С помощью Клода и миссис Дженнетон им удалось уложить его в постель. Экономка захлопнула окна и крепко заперла их, в то время как Клод укрыл Филиппа одеялом и мягко заговорил с ним.

Глаза Филиппа остекленели, и миссис Дженнетон послали сбегать за бренди и полотенцами. Клод заставил Филиппа проглотить немного янтарной жидкости, и спустя долгое время тот утратил свою мертвенную бледность и, казалось, стал лучше осознавать окружающее. Слезы потекли из его глаз.

Клод обнял племянника:

— Теперь ты в безопасности, парень, — сказал