Астарта. Предназначение. Книга 3 - Ольга Белышева

Монти ехидно ухмыльнулся, скрестив руки на груди.

— У меня, знаешь ли, дел невпроворот за пределами этого сказочного королевства, — продолжил Эрдан, и в его глазах мелькнула знакомая искорка озорства. — Нужно вернуть шарик, что украли у эльфов эти крысы из Общества Туле. Отдам его на временное хранение Арканию — моему теперь уже заместителю. Мы будем охранять артефакт по очереди. Но сейчас… — Он сделал паузу, окинул нас взглядом, и голос его стал теплее. — Шарик лучше оставить в его руках. Пусть найдет для него надежное место. Впереди финал Большой игры.

Он улыбнулся, и в этот момент казалось, что перед нами не король эльфов, а все тот же старый Эрдан, с которым мы прошли столько испытаний.

— А вы, друзья, — продолжил он мягко, — не напрягайтесь. Вся эта «божественная сила» работает только здесь, в их мире. В Лураписе от нее останется лишь слабый отголосок. Но даже его хватит, чтобы показать моим новым подданным, что я вернулся не с пустыми руками. И, конечно, — глаза его блеснули, — чтобы без проблем вернуться в Меранг, когда понадобится.

Его слова повисли в воздухе, словно тихая, но уверенная мелодия. На мгновение воцарилась тишина, а затем все рассмеялись — напряжение растаяло, уступая место ясности. Пути расходились, но решения уже были приняты.

Мы вошли в покои королевы. Она стояла у высокого окна, залитого лунным светом, и при нашем появлении обернулась. Ее улыбка была легкой, но в глазах читалась хитрая осведомленность — казалось, она прекрасно понимала скрытый смысл клятвы Эрдана, но обсуждать это не стала.

С грацией, присущей только эльфийским правителям, она приблизилась к нему и взяла его руку в свои.

— Твоя задача сейчас — очистить нашу землю от чужаков и восстановить защитный барьер, — произнесла она тихо, но так, чтобы слышали все. — После этого ты и твои спутники сможете вернуться в свой мир. Но помни, Эрдан… — ее пальцы слегка сжали его ладонь. — Мы и наш мир в твоих руках. Береги его.

Эрдан коротко кивнул — его лицо сохраняло уважительное выражение. Вместе с королевой они вышли на просторный балкон, откуда открывался величественный вид на эльфийский мир. Эрдан поднял свой золотой арбалет и, высоко вскинув руку, громко произнес:

— Хир тирува котумо кар!

Его голос, наполненный силой и уверенностью, вызвал странное напряжение в воздухе. Я совсем не понимала смысла этих слов, но почувствовала их мощь.

— Это значит: «найти и уничтожить врага нашего», — внезапно прошептала Бастет.

Эрдан выпустил стрелу, и она устремилась в небо, разрезая тишину вокруг нас. Вслед за этим он произнес еще несколько слов на эльфийском, проклиная захватчиков. Небо вспыхнуло яркими огнями, облака закрутились в мощных вихрях, превращаясь в сияющие кометы. Одна за другой они устремились к солнцу, оставляя за собой длинные сверкающие хвосты, окрашенные всеми цветами радуги.

Эрдан повернулся к нам — сосредоточенность и решимость буквально струились из его взгляда. Он подошел к королеве, коротко кивнул, потом обернулся к нам и сказал:

— Ну что, — в его глазах горел боевой азарт, — теперь самое интересное. Пора домой. Возьмитесь за руки.

Мы последовали его указанию. Как только наши пальцы соприкоснулись, он произнес короткое слово:

— Энтулессэ.

Я глубоко вздохнула, и вдруг мир вокруг начал меркнуть: краски блекли, звуки затихали, будто кто-то выкручивал регулятор реальности. Глаза сами собой закрылись, и когда я снова открыла их — передо мной стоял Дохляк. Его пальцы впивались в мою руку с такой силой, будто он пытался удержать меня в этом мире.

— Слава всем богам, какие бы они ни были! — Его голос сорвался на хрип, когда он резко притянул меня к себе в объятия. В этом порыве чувствовалось нечто большее, чем просто радость — почти животный страх снова потерять.

Очнувшись от оцепенения, я огляделась. Мы все были здесь, в одной комнате. Богдан с нежностью хирурга снимал медузу со своего лица; его пальцы дрожали, когда он опускал существо обратно в аквариум. Остальные повторяли те же движения — медленные, осторожные, будто боялись, что мир снова распадется.

Мой взгляд сам нашел Эрдана. Мы с ним снова обрели свои тела и игровые возможности. Все вернулось на свои места.

В этот момент Бастет метнулась к двери, ее хвост нервно подергивался. Она вернулась через мгновение, глаза горели триумфом.

— Ульберт — пепел! — выдохнула она, и в голосе звучало что-то первобытное, торжествующее. — Глянула на мониторы — там адский пожар, эти ублюдки в белых халатах мечутся как тараканы. Но поздно. Мы сделали это.

Убедившись, что угроз больше нет, мы двинулись обратно на Базу Север. Перед этим Яков, сжав зубы и явно перебарывая себя, наконец-то оторвал от груди шар с миром эльфов и передал его Эрдану. Его пальцы дрожали — будто он отдавал часть собственной души.

На базе мы ненадолго попрощались с новоиспеченным эльфийским королем. Он ушел в горы — один, без свиты, без церемоний. Только развевающийся за спиной плащ да твердый шаг.

Мы же, оставив позади тревоги последних дней, медленно направились к замку. Утренний воздух был прохладен, в нем уже чувствовалось дыхание приближающейся осени.

— Эй… — вдруг раздался голос Ясного.

Я обернулась. Он шел рядом, но сейчас остановился: его брови были чуть сведены, а во взгляде читалось что-то между беспокойством и досадой.

— Не пойму, что с тобой, — произнес он после долгой паузы. — Ты будто… заперлась где-то далеко. Завтра Большая игра с «Западом», и я хотел спросить — тебе помощь нужна?

— Все под контролем, — ответила я слишком быстро, и даже сама услышала, как дрогнул голос.

Он пристально посмотрел на меня, и в его глазах мелькнуло что-то острое, почти болезненное.

— Ты от всех так закрываешься… или только от меня?

Я не ответила. Не хотела. Не могла. Внутри все сжималось в тугой, колючий ком, и каждое слово лишь вгоняло в меня новые шипы. Единственное, что еще давало опору, — легкое, почти неосязаемое присутствие «барьера» в моей голове. Он все еще был со мной, скрывая самое важное, не позволяя никому дотронуться до тайн, которые я прятала в самой глубине.

— Понятно, — тихо сказал Ясный, опустив глаза, — тогда я отстану. Но прежде… — Он шагнул ближе, и его голос стал тверже: