Сын серой смерти (Рейн 8) - Валерия Веденеева

В имении Аманы ее самой не оказалось — в императорском дворце шел торжественный прием в честь именин монарха, и все главы кланов, находившиеся в столице, должны были присутствовать. Так что встретил меня только Бинжи, выглядевший очень расстроенным.

— Ты должен был взять меня с собой!!! — выпалил он, едва меня увидел.

— Там было опасно, — возразил я. Идея потащить подростка с собой в логово иномирного демона, естественно, даже не приходила мне в голову.

— Именно что опасно! А если бы тебя снова убили, кто бы тебя воскресил⁈

Я уставился на Бинжи.

— Думаешь, ты бы сумел? В смысле, во второй раз?

— Конечно. Теперь я уже знаю, как это делается, — и тут же испуганно добавил: — Но ты все равно должен быть осторожен и не умирать! Слышишь? Пообещай!

— Ага, обещаю быть осторожным, — согласился я. Умирать во второй раз мне тоже совсем не хотелось.

На следующее утро, едва я проснулся, оказалось, что из Обители прислали гонца с посланием. Меня ждали там в «удобное для меня время». Мне не нужно было читать подпись, чтобы понять, что послание пришло от Теагана, поскольку Таллис выбрал бы время сам.

Глава 9

Теаган всё еще жил в выделенной ему части дворца Таллиса. Территорию его бывшего особняка было решено отдать под архивы — как я узнал, Теаган отказался туда возвращаться даже после того, как земля будет очищена, а дом — отстроен заново. Впрочем, шли разговоры, что скоро ему передадут имение одного из магистров-предателей.

— Дядя рассказал мне, что с вами случилось, — сказал Теаган, едва на стенах его кабинета зажглись руны от подслушивания. — Всё это выглядит не очень хорошо.

— Да, — согласился я, посмотрев на свою левую ладонь.

Молитвенные кристаллы я убрал и рану залечил еще вчера, но неприятные воспоминания никуда не делись. И по уровню неприятности схватка с Великим Древним была несравнима с ментальным воздействием фальшивой Благой Сестры. Эта потеря самоконтроля, этот мерзкий туман в голове, эта искусственная любовь! Гадость!

— У тебя есть идея, какой павший бог стоит за появлением Янли? — спросил я.

— Понятия не имею, — отозвался Теаган. — Я приказал нашим аналитикам этим заняться, но на изучение материалов потребуется время.

— Аналитикам?

— Аналитический отдел — часть ордена Архивистов, — пояснил он.

— Древние тайные боги, — я вздохнул и покачал головой. — Только мне кажется, что я начал понимать, как этот мир устроен, как вылезает что-то новое.

— Для меня павшие боги тоже были не более чем курьезным историческим фактом, — сказал Теаган. — Впрочем, есть одно божество, о котором слышали все, а ты даже познакомился лично.

— Это какое? — спросил я недоуменно.

Теаган чуть усмехнулся.

— Корневая Башня.

Я заморгал.

— Шутишь?

— Нет, я полностью серьезен.

— Но она ведь… — я замолчал. Нет, рассказывать Теагану все детали моих взаимоотношений с Башней точно не стоило.

— Ни один демон не может жить так долго, — продолжил Теаган, когда стало понятно, что я больше ничего не добавлю. — Даже высшие демоны, получившие от Восставшего из Бездны бессмертие, все равно периодически развоплощаются, а потом тратят долгие годы на создание себе новых тел. А Корневая Башня всегда была сама по себе и в черную иерархию демонов не входила. Наши предки упоминали о Башне уже в самых ранних хрониках, в первые же годы после прибытия сюда, на этот материк.

— Раз она местная, то она относится к павшим богам демонов?

Теаган кивнул.

— Подозрения на счет ее статуса появлялись давно, но всех смущал ее внешний вид. Тебя он тоже смутил, верно? Как божество, даже демоническое, может воплотиться в каменной башне? Зачем брать себе такой странный облик? И как божество может обходиться без храмов, без жрецов, без молитв?

Я снова вспомнил Башню. При нашем первом общении ее разум показался мне не сильно отличающимся от разума животного, потом — от разума ребенка. Да и сейчас, относительно поумнев, она не сказать чтобы блистала мудростью прожитых тысячелетий.

И это был бог, пусть и павший?

Вернее, павшая богиня?

Или… У каменюки же не может быть пола. Хотя голос Башни, звучавший у меня в голове, походил на женский, и о себе она тоже говорила в женском роде…

— Несколько лет назад кому-то в аналитическом отделе пришла в голову идея: что если охота за артефактами, хранившимися в Башне, и была для нее своего рода молением? — продолжил Теаган. — Что если она не только поглощала тела павших, но и питалась энергией их душ? Хотя эту идея первоначально всерьез не приняли, глава Архивистов в итоге дал добро на исследование, и всё подтвердилось.

— Значит, именно после этого появился императорский запрет на игры кланов с Башней? — спросил я, вспомнив рассказ Рестама Шена, услышанный мною в этой самой Башне полгода назад.

Теаган кивнул.

— Церковь не могла позволить, чтобы павшее демоническое божество продолжало и дальше кормиться человеческими душами.

Я согласно хмыкнул, все еще пытаясь уложить в голове новую информацию.

— Тогда существует вероятность, что вокруг нас, неузнанные, бродят и другие павшие боги? — предположил я.

Теаган поморщился.

— Верно, такая вероятность есть.

Да уж. Мало мне было забот с Восставшим из Бездны и его младшим братцем Великим Древним, так еще и эти, павшие…

— А удалось узнать что-нибудь насчет Янли, в смысле, Янли-человека?

— На удивление, да, причем быстро. В цитадели ордена недалеко от столицы действительно жила Благая Сестра с таким именем, и она действительно исчезла пять дней назад, накануне начала большой зимней ярмарки. Описание внешности тоже подходит. Сейчас Братья Вопрошающие допрашивают там всех, кто имел к пропавшей девушке хоть какое-то отношение.

— Если это действительно она, то Великий Древний не единственный, кто запустил в Церковь свои щупальца.

Теаган снова поморщился, но промолчал.

А мне вспомнился разговор Янли и пожилой вдовы. Если Янли действительно являлась Благой Сестрой, то ее рассуждения об учении Пресветлой Хеймы и впрямь могли быть результатом того, что ей рассказали в ордене.

— Благих Сестер учат милосердию? — спросил я.

— Что? — Теаган недоуменно моргнул — должно быть, переход на новую тему оказался слишком резким.

— Кое-что в словах Янли заставило меня в этом усомниться, — объяснил я, а потом