Люди Льда. Книги 1-47 - Маргит Сандему

– Честно говоря, этого я не знаю. Тамлин, может быть, не надо? – она быстро легла на спину. – Мне это не нравится!

Но он тут же с силой придавил ее к подушке и раздвинул рукой ее ноги. И он сделал то, что никогда не считал для себя возможным, но губы его, казалось, перестали подчиняться ему, он искал ее губы – жадно, грубо, горячо, голова у него шла кругом, в паху пульсировала кровь, настойчиво, все возрастающий голод заставил его забыть обо всем ином, и Ванья, заметив это, подалась ему навстречу. Обняв его за шею, она сама поцеловала его. Тамлин уже больше ни о чем не думал, он потерял над собой власть.

«Вот, – пытался думать он. – Вот и настал этот миг, теперь я могу выудить у нее все, потому что теперь она желает меня – совершенно напрасно…»

Но что он должен был сказать ей? Мысли его разбредались, он немного приподнялся, чтобы избежать соприкосновения с ней – ведь он не должен идти на сближение с ней, иначе все пойдет прахом – но в нем пульсировало одно – единственное желание, и он пытался думать о чем-то, не находя в этом никакого смысла… Но вот наконец он вспомнил.

– Ты получишь то, что хочешь, – хрипло произнес он. – Ты получишь от меня, как от мужчины, все, если скажешь, кто ты такая.

Ванья задыхалась под ним, прижимала к нему свои бедра, она готова была кричать в своей дикой тоске по нему, умолять его своими поцелуями и объятиями, раздвигая при этом ноги еще шире.

Тамлин отвечал на ее поцелуи, он коснулся языком ее языка, и это было чудесное чувство, словно у них был общий язык, но потом снова отпустил ее губы и сбивчиво произнес:

– Скажи, кто ты такая, тогда…

Положив руки ему на ягодицы, она снова попыталась прижать его к себе – и это было слишком для Тамлина. По телу его прошла сильная дрожь, он нащупал свой член и направил его прямо к ней, и ничто в мире не могло уже остановить его. Страсть его была просто звериной, и Ванья сжимала от боли зубы, она видела через его плечо, как спина его приподнимается и опускается в порыве жуткого наслаждения, и единственная мысль приходила ей теперь в голову: «Я могу принять его в себя! Во всей его огромной длине и объеме я могу принять его!»

Тамлин же испытывал такое ни с чем не сравнимое наслаждение, что ни о чем другом уже не мог думать. Он заметил, что Ванья перешла на другой, более быстрый темп, глаза ее расширились, на лице было написано нестерпимое вожделение. Дыхание ее становилось все более и более частым и громким, почти переходя на крик, и наконец она с силой прижалась к нему в миг обоюдной паузы. После этого тело ее обмякло, но она продолжала обнимать его, еле слышно шепча: «Я люблю тебя, Тамлин, люблю, люблю…»

Сам же он продолжал двигаться дальше, уже совершенно не понимая, где он, кто он и что находится вне этих объятий, ему казалось, что какая-то раскаленная масса вот-вот хлынет из его тела в ее тело, словно только это имело для него в жизни значение – наполнить ее своим жизненным соком. Приподняв голову, он выгнул спину в последнем мощном рывке – и громко закричал от сверхчувственного наслаждения, о котором он только мог мечтать, словно вся его предыдущая боль наконец-то оставила его.

После этого он лег на нее и остался лежать, напряженно дыша, как и она сама. Потом медленно вытащил из нее свой член, чувствуя, что вместе с ним оттуда выливается струя жидкости.

Оба не в силах были говорить. И никому из них не хотелось говорить, не хотелось осквернять словами этот миг. Взяв свою набедренную повязку, он вытер ею у нее между ног и увидел, что ткань окрасилась кровью. Но ему не показалось, что она испытывала боль, и это удивило его. Он был благородным созданием, она же была всего лишь…

И он в страхе подумал: ей же всего шестнадцать лет!

Но уже поздно было сожалеть о содеянном. То, что произошло в этот вечер, было необратимо, он проиграл, но он сделал это с радостью. Демон ночи Тамлин никогда не был так счастлив.

Здесь его дом. У Ваньи. Это был его первый контакт с другим существом. Подобно тому, как лишенные матери утята привязываются к человеку, который их кормит, считая его своей настоящей матерью, Тамлин искал себе пристанища у Ваньи в тот раз, шесть лет тому назад. Лишь с той разницей, что он никогда не видел в ней матери, он был просто к ней привязан. Она была для него домом, подобно тому, как домом для него была ее комната. Она была его товарищем по играм, которому он не всегда платил добром за добро – наоборот.

Но теперь он сделал ее счастливой, он это знал. И впервые в жизни демон Тамлин почувствовал то, что называется нежностью. Он смотрел на ее усталое лицо с закрытыми глазами, и его руки принялись сами ласкать это лицо, не царапая его ногтями.

Открыв глаза, Ванья посмотрела на него. Она была серьезна, немного печальна, на глазах у нее были слезы, но она улыбалась ему и притянула его голову к себе. И она осторожно поцеловала его в губы, словно в знак благодарности.

Тамлин сполз с нее, прижался к ней и приготовился уснуть.

У него было такое ощущение, словно он добился в жизни желаемой цели.

Наказание за содеянное он понесет позднее.

Внезапно он вздрогнул и вернулся к действительности.

Его ожидало не наказание.

Его ожидало нечто гораздо более худшее.

Что теперь скажет ему его великая мать, Лилит? Как ему теперь забыть все это?

«Твое вожделение велико, сын мой, я это вижу. Делай с этой девушкой, что хочешь, забавляйся с ней, но потом ты должен убить ее!»

«Но не сразу, – подумал он, лежа и обнимая Ванью за талию. – Не сразу! Сначала я должен выполнить свое задание. Выведать у нее, кто она такая.

А потом узнать о том, другом, которого никак не может обнаружить Тенгель Злой. Она должна мне рассказать о нем.

Так что у меня еще есть время.

О, великая мать, мне хотелось бы располагать бесконечным временем!»

Он почувствовал тупую боль в груди. Тамлин не знал, что такое плач,