Земля войны - Александр Дмитриевич Прозоров

– Избавиться от них… – сглотнув, пробормотала старуха.

– Вот видишь, мудрейшая, – склонила голову набок Митаюки-нэ. – Это ваше учение.

– Но избавиться не значит убивать!

– Я не убиваю, – сказала чародейка. – Ваши деревни гибнут не из-за меня. Просто мужчинам нужно платить за послушание. Учение девичества не советует перечить мужу, если его увлечение не мешает планам жены.

– Чего же хочешь ты?

– Стать сильнейшей колдуньей в мире, – на самое ухо прошептала ей девушка.

– Но это невозможно! – воскликнула старуха. – Тебе не удастся избавиться от всех!

– Почему? – вскинула брови Митаюки. – Учение молодого бога запрещает чародейство и обращение к иным богам. Я не убиваю соперниц, мудрейшая. Я просто запрещаю несчастным губить свою душу. Новая вера сильна и быстро распространяется. Не прошло и полугода, как я принесла слово Иисуса Христа в земли северного Я-мала, а на Ямтанге и Варанхае уже не осталось ни одной ведьмы.

– Еще остались… – глухо ответила учительница из дома девичества.

– Нет, мудрейшая, уже нет… – Митаюки-нэ хлопнула в ладони.

Воины коротко выдохнули, и в спины старух вонзились копья с прочными кремневыми наконечниками.

Покончив с никчемными пленницами, молодые сир-тя тут же поспешили к товарищам, занятым куда более интересным делом. Рядом с правительницей остался только покрытый шаманскими татуировками Нахнат-хайд, внимательно смотрящий на свою госпожу.

Митаюки припомнила, что именно отвечала ей пленница, – сама она говорила тихо, не для чужих ушей, – что мог подумать вождь, и поспешила развеять возможные подозрения:

– Несчастная отчего-то решила, что я истребляю всех, кого считаю своими соперницами, – сказала она. – Но ты свидетель, я старалась сохранить жизнь всем, кого мы встретили на своем пути, и друзьям и врагам! Я не уничтожала никаких соперниц, я спасала заблудшие души! И большинство спасла… Если бы не кровавый безумец Енко Малныче, убивающий всех, кого видит, живыми остались и обитатели этих селений. Я обратила бы их в христианство, не пролив ни капли крови!

– Да, госпожа, – поклонился Нахнат-хайд.

Митаюки, при всем ее нынешнем опыте, не удалось понять – верит ей бывший шаман, или его просто устраивает все происходящее? Поэтому она добавила:

– Теперь мне приходится исправлять за Енко его промахи. Нельзя допустить, чтобы в наших землях бродили толпы озлобленных сир-тя, жаждущих мести. Хочешь – не хочешь, но их нужно истребить.

– Да, госпожа, – снова согласился вождь.

Похоже, Нахнат-хайд все же сомневался в ее искренности. Но бывалого вояку устраивало сложившееся положение, и он не собирался копаться в мелочах. Какая разница, каким именно богам поклоняется правительница, если она ведет своих людей от победы к победе и от добычи к добыче?

– Осталось два племени. Теперь нужно отыскать их, – сказала темная ведьма.

– Я полагаю, они вернулись к своим чумам, госпожа, – сказал бывший шаман.

Митаюки-нэ вопросительно вскинула брови, и Нахнат-хайд продолжил свою мысль:

– При нападении сир-тя бежали из селения налегке. В лесу у них нет удобных домов, припасов, самых важных вещей. Пара ночей без крыши над головой… И они не могут не понять, что их никто не преследует. Посидев несколько дней среди кустов, без вкусной еды, поспав на голой земле и померзнув ночами, они попытаются пробраться домой и взять хоть что-нибудь. Не найдя там врагов, они решат, что ужас миновал, и вернутся в привычное место. Просто станут намного осторожнее.

– Ты уверен? – усомнилась Митаюки.

– Нет, госпожа, – покачал головой бывший шаман. – Кому-то следует это проверить.

Намек был достаточно прозрачен.

– Я помолюсь Господу нашему Иисусу об озарении, – осторожно ответила юная чародейка. – Пусть меня не отвлекают. Найди мне иголку и нитку, Нахнат-хайд. Наверняка у кого-то из женщин они есть.

Девушка отошла к самому срезу воды, опустилась в мягкий песок на колени, положила на них руки ладонями вверх, закрыла глаза и сделала глубокий вдох, внимая и ощущая, сливаясь с окружающим миром.

В кронах за озером призывно мигнула живая искра, и темная ведьма обратила на нее все свое внимание, поглощая сознание, растекаясь чувствами по телу. Перетопнула лапами по веткам, потянулась всем телом, расправила крылья, вскинула голову, клекочуще прокричав приветствие солнечным небесам. Потом посмотрела вперед и вниз, на застывшую на берегу юную женщину в странном одеянии под названием «сарафан» – и спрыгнула с ветки, распахнув широкие крылья. Навстречу упруго ударил воздух, толкнул вверх, и в несколько сильных взмахов чародейка набрала высоту, стремительно помчалась над кронами, в минуту одолевая расстояние, которое двуногие осиливают разве что за час. Когда среди ветвей сверкнула солнечными зайчиками лента воды – спикировала, помчалась по зеленому тоннелю, то снижаясь, то несколькими взмахами поднимаясь обратно к зелени.

Селение сир-тя выдало себя запахом гари и гнили. Темная ведьма набрала высоту, перемахнула густые деревья, что тянутся вдоль русла, долетела до просторной прогалины, села на ветку густой шелковицы, растущей прямо среди чумов. Вниз посыпалась труха.

– Тэта, это ты? – тут же выглянула из чума девушка с тремя черными косичками.

– Говори громче! – отозвались из другого дома.

– Что случилось?! – спросил мужской голос от самой реки.

Это было все, чего хотела знать чародейка. Она сделала глубокий вздох, вздрогнула, подняла голову и открыла глаза. Дотянулась до воды, омыла лицо. Встала, троекратно широко перекрестилась, кланяясь в разные стороны:

– Во имя отца, и сына, и святого духа, – как это довольно часто делал истовый отец Амвросий. – Благодарствую тебе, Господи, за любовь беспредельную твою, милость и все благодеяния.

Нахнат-хайд, охранявший покой госпожи, тоже поднялся, протянул девушке небольшой коричневый клубок, из которого торчала отполированная пальцами до блеска бронзовая игла.

– Благодарю, – приняла его чародейка. – Ты был прав, сир-тя вернулись в деревню. Завтра выступим к реке.

* * *

Дабы выразить свое уважение к воинам, Митаюки нашила их подарки себе на сарафан – на грудь, чуть ниже ключицы. Мужчины, поняв, что подарок понравился, – вскоре преподнесли ей еще два родовых амулета. Один добыли у старицы, пока девушка летала в облике птицы к далекому Варанхаю. Второй – в третьем разоренном племени.

Идти до деревни пришлось долго. Полный день – до реки, еще полдня – пробираться по берегу, а остаток дня отряд ждал, пока чародейка ходила на разведку.

Нападающим повезло – никаких сторожевых амулетов вернувшиеся беглецы не расставили. Видать – некому оказалось, шаманы стараниями Енко Малныче не выжили. Ведьмы же в боевых искусствах не сильны, их обереги бытовые, домашние, только сам чум от чужака спасают али вещи ценные.

Правда, язычники поставили возле священного дерева сторожа. Но только что от него за польза, если он дальше ближних зарослей не видит?

Еще в сумерках новообращенные христиане обошли деревню, перекрыв