Дом для демиурга Том 1: Поднимается ветер... - Kriptilia

Ему налепили на спину горчичники. Напоили рвотным корнем, после чего юноша добрый час блевал в услужливо подставленный тазик. Пил из кувшина воду с малой толикой вина - и выблевывал. Когда перестало тошнить, лекарь напоил его некой нераспознанной, несмотря на все уроки Руи, но удивительно мерзкой травяной настойкой и заставил лежать с уксусным компрессом на лбу. Что удивительно, где-то между тазиком и компрессом голова болеть перестала. Вместо этого в теле образовалась приятнейшая легкость и предчувствие полета. Когда Саннио встал с лавки и собрался куда-то идти, он едва не врезался головой в грудь мучителя - после чего получил пару шумных оплеух с извинениями: дескать, сугубо ради приведения господина в чувство...

Юноша порывался удрать из лазарета, как только понял, что голова не болит, а ноги держат, но злобный лекарь продержал его там до вечера, причем запер дверь снаружи, а окон в комнатке не было. Пришлось выполнять приказ: спать. Проснулся он, к стыду своему, уже после вечерних сумерек.

Вместо уставшего за день и ночь Крокуса Саннио привели его старшего брата по кличке Клематис. До сих пор на нем ездил только герцог Руи, и юноша решил, что это отмщение Бернара за неподобающее поведение племянника. Жеребец агайрской породы, несмотря на милое цветочное имя, был слишком своенравным и справиться с ним мог только герцог. Должно быть, капитан охраны надеялся на то, что Клематис быстренько скинет упрямого наследника и тот поковыляет домой.

На смену пропитанному потом и невесть где изгвазданному в крови и вине костюму ему подобрали мундир, нашли более удобную кирасу и другую саблю, полегче. Тугая повязка на запястье не позволяла особо разгуляться. Из немногих знакомых ему приемов рубки Саннио теперь мог исполнить лишь один: прямой удар сверху вниз. Впрочем, он уже понял свою цену в качестве кавалериста. Зато он надеялся, что является не самым тупым и нерасторопным из порученцев герцога Алларэ.

Как юноше рассказали в казармах, Реми был совершенным самозванцем: никто не назначал его новым комендантом Собры. Он просто обнаружил, что в городе творится бардак, а войска почему-то бездействуют или действуют в одну пятую силы, отправился в казармы, где и узнал, что комендант час назад убит, два его заместителя пропали без вести, а третий безуспешно пытается втолковать командирам алларских и эллонских полков, что те должны его слушаться. Полковники, как и требовал от них устав, подчиняться не собирались. А беспорядки, меж тем, набирали силу...

Реми полюбовался на все это благолепие и чинопочитание, выслушал соображения третьего помощника коменданта о том, как и какими силами нужно наводить порядок в Собре, залепил ему по зубам так, что тот до вечера провалялся без сознания, и принялся действовать по своему разумению. Сеорийские полки не могли ему подчиняться, но он быстро договорился с командирами: они сугубо самостоятельно наводят порядок в Левобережье, а правую половину города оставляют эллонцам и алларцам.

За то время, пока Саннио бессовестно дрых, ситуация не только не изменилась, но и ухудшилась, о чем юноша узнал от герцога Алларэ. Сначала белозубая улыбка и шальной блеск зеленых глаз навели наследника на мысль о том, что Реми все-таки напился: немудрено, если то и дело выхлебывать по бутылке вина. Однако ж, герцог оказался трезв и до бело-синего грозового ореола вокруг лица зол. От него разве что молнии не били, искры уже, кажется летели.

- Мы с вами рассчитывали на четыре полка? - приветствовал он Саннио неожиданным вопросом. - Так будут только два!

- Почему?!

- Потому что оба Мерреса на севере. Придут только сеорийские полки.

- Как это глупо все устроено... - вздохнул Саннио.

- Да уж, это устарело еще лет пятьсот назад. Нам, впрочем, от того не легче...

Второе "мы" уже явно не было случайной оговоркой. Юноша смутился. Ничего важного он не сделал - так, мотался по Правобережью с приказами, да еще и свалился в самый неподходящий момент. Ничего подобного он не заслужил. Не было никакого "мы" - был Реми Алларэ, спасавший столицу, и недоразумение по имени Саннио, болтающееся у него на плаще дурным репьем...

- Поджигателей, насильников, мародеров - убивать на месте. Ворье - в Галанну, если не будут брыкаться. Подстрекателей - связывать и в Галанну, потом допросим... - Реми тоже гарцевал на свежей лошади, и конь выглядел всяко лучше всадника. - Мелкую шваль бросайте с набережной, пусть поплавают, остынут...

- Герцог, сколько вы уже не отдыхали?

- А вот как все началось, - ответил Реми, потом тряхнул головой и смерил Саннио злым взглядом. - Так, милый мой. Возвращаетесь в казармы, берете свежие роты и к складам зерна. Потом сюда. Быстро, быстро...

В казармах Саннио уже знали в лицо и на слова "приказ герцога Алларэ!" отреагировали быстро. Сам он, выспавшись, вновь утратил ощущение понимания происходящего, и по дороге долго мучительно раздумывал, возвращаться ли ему со снятыми с оцепления ротами в казармы, или, проследив за сменой, ехать к Реми. На всякий случай он отправился назад в казармы, и, оказалось, не ошибся: у ворот он столкнулся с мальчишкой своих лет в мундире королевского посыльного.

- Срочный пакет для герцога Алларэ! - вопил тот, размахивая футляром. - Послание его величества!

- Я передам! - Саннио выхватил бело-золотой футляр и развернул коня.

Посыльный что-то вопил вслед - кажется, хотел узнать, кто забрал пакет, - но Саннио его проигнорировал. Срочный - так срочный. Может быть, так делать и неправильно, но пусть его потом накажут, если порученец нарушил некое важное правило. Трое гвардейцев с факелами следовали за ним по пятам.

Горожане, не преуспевшие накануне в стычках с регулярной армией, видимо, успели поразмыслить и перешли к партизанской войне по всем правилам. Теперь они не только осаждали лавки, склады, богатые дома, но и устраивали ловушки.

Дикий скрежет, грохот, свист, нечто огромное и темное, падающее поперек дороги...

Саннио попытался осадить Клематиса, но тот оказался умнее наездника и прыгнул вперед через едва различимое в темноте и неверном свете факелов препятствие. Юноша оглянулся: поперек улицы упало дерево. Те, кто подпилил и уронил его, появились как-то вдруг, в единственный короткий миг, пока Саннио соображал, что упало прямо перед ним. Их было много - восемь, может,