Капитан. Граф Сантаренский - Александр Чернобровкин

— Что ты сделал с человеком, который тебя там держал? — задал вопрос Ранульф де Жернон.

— А что я мог сделать византийскому императору?! Меня даже не допустили к нему, — ответил я, почти не соврав, потому что сидел в Стамбуле, который раньше был византийским Константинополем. — Зато тот, из-за кого меня посадили в темницу, заплатил своей кровью.

Крови, правда, было маловато. Я всего лишь свернул нос старшему механику, чтобы на всю жизнь запомнил, что нефтесодержащие продукты нельзя сливать в море. Их надо сдавать в порту, заплатив за это, даже если судовладелец требует экономить на всем и обещает премию.

— Пока Стефан не вернет мне Линкольн и другие земли, я буду с ним воевать, — упрямо повторил граф Ранульф.

Значит, жажда наживы не притупилась.

— Я бы хотел вновь захватить Линкольн, — высказал он пожелание и посмотрел на меня по-другому, с надеждой.

— Король Стефан будет в Линкольне через два-три дня, после того, как мы осадим город. Даже если успеем захватить Линкольн, что невероятно трудно, удержать не сможем, — уверенно произнес я. — Жители нас не поддержат, а сами мы не справимся.

— Кругом одни предатели! — раздраженно бросил граф Честерский.

Чья бы корова мычала…

— Я бы сжег этот город! — зло бросил он.

— Не успеем отступить. Нам наверняка Роберт де Бомон перекроет обратный путь. Окажемся между двух огней, — предупредил я.

— Чертов Горбун! — ругнулся Ранульф де Жернон. — Напади на его владения и уничтожь все, что сумеешь!

Я впервые видел его таким эмоциональным. Видимо, дела у него совсем плохи.

— Граф Лестерский не держал тебя в темнице, — начал я. — Насколько знаю, король Стефан и его не жалует, потому что Роберт де Бомон взял под опеку владения брата Галерана в Вустершире, не дает наказать его за переход на сторону императрицы Мод. Не пора ли вам объединиться? Враг моего врага — мой друг. Вдвоем вы будете контролировать почти весь север Англии.

Граф Ранульф собирался было высказать, что он думает о Роберте Ле-Боссю (Горбуне), но сдержал себя и повторил мои слова:

— Враг моего врага — мой друг.

Я заметил, что на людей производит сильное впечатление красивый слоган, даже если он неверен. Почему-то существует убежденность, что красота всегда права. Кстати, еще один лживый слоган.

— Могу поговорить с ним, убедить в необходимости союза, — предложил я. — Это будет как бы моя личная инициатива.

— Лучше послать епископа Честерского, — сказал граф Ранульф. — Его не тронут.

— Епископ не сумеет убедить, — возразил я. — Уверен, что у меня лучше получится.

— Хорошо, поговори с Горбуном, узнай, что он думает по поводу такого союза, — согласился Ранульф де Жернон.

— Тогда отпущу большую часть своего отряда и поеду к нему, — предложил я, чтобы не вводить графа Честерского в лишние расходы.

— Нет, отправляйся со всем своим отрядом. Это сделает его сговорчивее, — настоял граф Ранульф. — Если Роберт де Бомон откажется от переговоров, нападай на его деревни, грабь и жги. Вся добыча твоя.

Я пришел к выводу, что в таком случае выиграю при любом развитии событий. Можно особо не напрягаться во время переговоров. Получится — хорошо, нет — утешимся добычей.

Утром я со своим отрядом отправился к границе Лестершира. Вперед были высланы три отряда разведчиков с приказом ни на кого не нападать. Остальные не спеша ехали или шли по размокшим от дождя лесным дорогам. Не самое лучшее занятие, но где еще молодой парень с длинным луком получит два-три пенса в день за прогулку на свежем воздухе?!

Остановились неподалеку от деревни Эшби, которую некоторые валлийцы помнили по одному из предыдущих походов. На этот раз гарнизон в ней был маленький. Кастелян с перепуга начал излишне хорохориться, угрожая положить в случае штурма половину моего отряда. Я предложил ему повторить свои слова после того, как замок будет захвачен. Кастелян сразу смолк.

— Отправь человека к графу Лестерскому. Мне надо с ним поговорить, — сказал кастеляну.

— У меня нет лишних людей, — отказался он.

— Один человек тебя не спасет, — заверил я. — А если я договорюсь с графом, штурма точно не будет.

Кастелян подумал немного и послал всадника в Лестер. Этот гонец был вторым. Первый ускакал к графу полдня назад с сообщением, что я с большим отрядом иду к Эшби, и просьбой о помощи. Роберт до Бомон сразу начал собирать своих рыцарей. Второй гонец удивил и насторожил графа Лестерского. Он решил, что я придумал какую-то хитрую ловушку, только не мог понять, какую именно? В итоге задержался на полдня дольше, пока разведка не донесла ему, что я стою лагерем неподалеку от Эшби, деревни не граблю и замок не осаждаю.

Горбун привел с собой почти семь сотен воинов. Они расположились в долине по другую сторону замка. Встреча состоялась посередине между нашими отрядами. Я с четырьмя рыцарями подъехал с одной стороны, Роберт де Бомон, граф Лестерский, тоже с четырьмя рыцарями, — с другой. Потом рыцари остановились, а мы с графом съехались для разговора. Роберт де Бомон сидел на белом иноходце, довольно красивом. Одет в темно-красный плащ поверх покрытой черным лаком кольчуги двойного плетения. Левое плечо выше правого. На голове маленький шлем, похожий на половинку яйца. Благодаря шлему, его вытянутое, выбритое, костистое лицо казалось еще длиннее. Мне почему-то сразу вспомнился Кощей Бессмертный. Разве что умные темно-голубые глаза смягчали уродство. Говорят, у него очень красивая жена, дочь младшего сына одного из графов, не принесшая Роберту де Бомону почти никакого приданного. То есть, с его стороны брак был не по расчету. Согласно моей теории семейных пар, внутренне Горбун очень красив. Обычно люди с физическим недостатком вырастают или очень добрыми, или очень злыми. Окружающие не позволяют им остаться посередине. Я понял, что граф Лестерский очень добрый человек, с поправкой, конечно, на дикие нравы этой эпохи. И старательно скрывает это, потому что доброта воспринимается обществом воинов, как слабость. Только в отношении к лошадям граф Роберт мог быть самим собой. Он с восхищением и долго рассматривал моего арабского жеребца, того самого, вороного со «звездочкой» в виде креста.

— Какой чудесный конь! — вместо приветствия воскликнул Роберт де Бомон.

Наверное, лошади помогают ему чувствовать себя нормальным человеком. Когда граф Роберт сидит на коне, не так заметно, что он горбат.

— Подарю его тебе, когда закончим переговоры, — сказал я.

Граф Лестерский посмотрел на меня подозрительно. Про бесплатный сыр в мышеловке англичане еще не придумали поговорку, потому что пока нет мышеловок, но Роберт де Бомон явно знал, для чего существуют приманки.

— Не зависимо от исхода переговоров, — добавил я.

— Почему? В чем твоя выгода? — пытался он понять мотив, которым я руководствуюсь.