Трудно быть феей. Адская крёстная - Ея Россо

Бабай Кузьмич долгонько простоял возле двери в кабинет царский. Прислушиваясь к звукам. Да не слышно ничего из-за дуба мореного-зачарованного. Уже и мышей заслать хотел домовой на разведку, да вовремя вспомнил: сам намедни с королем мышиным договор обновлял, чтобы таракан не проскочил, комар носа не просунул в светелку Ждановскую. Особливо на мышей упор-то и делал хранитель дворца.

В прошлый раз забыли их, паразитов, в договоре прописать, так и сгрызла юркость серая документ важный. Теперича тяжба судебная тянется за кусок земель на границе с Бармалеем Карабасовичем. Тому палец в рот не клади, руку оттяпает. Даром что ли у него в прадедах Людоед значится.

И не докажешь ведь без бумажки, что Кот в Сапогах замок людоедовский за собой оставил, а земли жирные черноземные в приданное своему бывшему хозяину отписал, когда за принцессу его сватал. Каким бы героев Беспардон не показался девице красной, из плена спасенной, да не отдал бы простолюду кровиночку свою король Шах III Матовский.

«Охо-хо, пеньки трухлявые, — покачал головой Бабай Кузьмич, ус на палец наматывая. — И не помнит уж никто историю ту старую. А вот ведь, язви его душу, кота полосатого, подложил свинью-таки государю молодому, — мысли домового убежали в годы молодые-развесёлые. — Вот ведь сапог драный кабы не женился на рыжухе лесной, так и обощлось бы всё».

Домовой прижал ухо в дверям, замер, прислушиваясь. Тишина пугала Бабая Кузьмича, оттого мысли все больше в стародавнюю историю погружались. Отлипнул хранитель дворца от створок и махнул рукой, домовенка подзывая. Дал указания подготовить всё к царскому утреннему выходу, а сам всё думу думал да чертыхался про себя, вспоминая порченные документы.

«Не бывало еще, чтобы разбойные опосля амнистии, получив индульгенцию, в приличные люди выбивались, — продолжая мысленный давний спор со старым другом, бурчал про себя Кузьмич. — Титул бывшие разбойнички, на сторону света перешедшие, получили, да вот замашки бандюковские не сменили. Под камзолами нарядными души черные жадные не спрячешь. А рыжуха в бригаде самой хитрой слыла, пояс атаманши носила за ум, удалость и продуманность. Не даром с бабским батальоном никто справится не мог. Пока царь-батюшка покойный не придумал разбойниц помилованием остановить».

Топчась туда-сюда под кабинетом ждановским, Бабай Кузьмич остановился возле портрета государя покойного.

«Говорил ведь хитровану блохастому царь-батюшка Беспардон Долдонович: не любит она тебя, на замок зарится да на земли богатые. Не послушал жулик хвостатый друга старинного, обженился на Лисе Патрикеевне. Сжила Котофея Иваныча со свету баба хитрая, и дарственную изничтожила. Теперь земли требует, замка ей мало!»

От дум тяжких да мыслей сумрачных Бабай Кузьмич едва окрик царский не пропустил.

— Иду, батюшка, иду, голубчик наш, — расплылся в тревожной улыбке старый домовой и шагнул в царский кабинет.

Расхристанный бледный Ждан стоял возле распахнутого окна и жадно дышал воздухом свежим, утренним. Хранитель из-под кустистых бровей скоренько комнату оглядел, все приметил и облегченно выдохнул: царь тверёзый, посвежевший, глядишь, и забудет глупости холостяцкие, остепенится. А с королевой фей оно само как-нибудь опылится-рассосется. Не впервой. А нет, так интрига какая придумается. Мало ли охотников до лесных богатств и тайн. Чужими руками все легче жар загребать да дела скабрёзные творить.

— Ты вот что, Кузьмич, — не оборачиваясь к домовому, хрипло выдавил Ждан. — Ты вели мне чаю побольше принести сюда…

Бабай Кузьмич плечи расправил, заулыбался в усы пушистые, бороду огладил да голову на бок склонил, умильно на царя молодого поглядывая, указания слушая.

— Что гости? По домам разъехались? — царёва спина напряглась в ожидании ответа.

— Да как же царь-батюшка, как можно-то. Молодых с опочивальни не встречали, второй день не отмечали, презентов ответных не получали. Да и не просыпались ишо, — растерянно забормотал домовой.

— Не просыпались, говоришь? — задумчиво протянул Ждан и развернулся-таки к хранителю. — Ты вот что, Кузьмич, — скривив губы в улыбке, молвил царь. — Ты вели-ка домовятам громокруг достать из кладовой, да в залу бальную притащить. Будить пойдем гостей разлюбезных. Царь не спит, и другим спать не велит, — залихватски выкрикнул молодой государь, пустил петуха на последнем слоге, и расхохотался смехом неприятным. — Столы накрыть. К дверям в гостиную скоморохов поставить с подносами да чарками пудовыми. Всем пить-веселиться! Неси наряды да умыться, — Ждан без всякого перехода закончил указания.

И началась суета.

Бабай Кузьмич сапожком топнул, дверца скрипнула, замельтешили домовята. Кто тазик волок, кто кувшин с водой, третий полотенце мягкое духавитое. Которые постарше — одёжу царскую тащили на вытянутых руках. Через время малое Ждан I Неотразимый во всей своей неотразимости отражался в зеркале ростовом. Довольно хмыкнув и пригладив волосы, царь стремительным шагом вынесся из кабинета прямиком к бально-гостиной зале, посередь которой слуги расторопные ужо поставили гонг огромный, в два роста человеческих.