Хозяин теней. 3 - Екатерина Насута

Тень крутится рядом, посвистывая и пощёлкивая. И перья её стоят дыбом. Буча тоже взволнована. Почему-то мне кажется, что эти двое вполне сносно болтают между собой. Буча вон и башкой кивает. Вот… точно обсуждают.

Или это уже паранойя?

— Вспомнил… кое-что.

Голова гудела. А внутри вот… вот дерьмо. Тонкое тело зияло свежими дырами.

— Погоди. Сидеть можешь? — Тимоха придерживал меня. — А лучше ложись… вот так…

— Тим? У вас всё в порядке? — Татьяна, конечно, не нашла момента лучше. — Я ощутила всплеск…

— Это Савка вспомнил кое-что. Вот теперь…

— Вот… вот я говорила, что нужно ограничители носить! Нет, ну где это…

Где это видано, где это слыхано… и прочее, прочее…

— Клади его на пол, давай… — Татьяна вытаскивает из-под платья камушек.

На цепочке.

Правда, не белый, а желтый, что капля солнечного света.

— Н-не надо…

— Это стабилизатор, — соизволил пояснить Тимоха. — Тебе бы такой на постоянной основе носить, хотя бы пару месяцев, но он восстановление замедлит.

Камень был тёплым.

Интересно.

— И да, у меня дар нестабильный! — Татьяна сказала это с вызовом. — До сих пор…

— Из-за белого камушка?

От нынешнего янтаря исходило тепло. Оно пробиралось внутрь и растекалось по телу приятной истомой. И прорехи, что расползались в тонком поле, перестали расползаться, даже затягиваться стали, этакой дрожащей полупрозрачной плёнкой.

Интересно.

Очень.

— Он… откуда? — Татьяна растерялась.

— Похоже, у нас больше общего, — ответил за меня Тимоха, — чем мы предполагали. Значит, и над тобой опыты ставил?

Не знаю, кому из нас адресовался вопрос, но я кивнул. И Татьяна кивнула.

И что сказать?

— Мне он сказал, что дар слабый, а потому нужно развивать дополнительно, — Тимоха на правах старшего заговорил первым. — Забирал в лабораторию. Раз в неделю. И надевал этот камушек. Сперва, правда, тот был небольшим, с ноготь мой. И отец прижимал его к коже, и камень приклеивался.

Очень интересно.

Вот чем больше про папеньку узнаю, тем больше возникает вопросов.

— От него было то жарко, то холодно. Потом только жарко. В какой-то момент камней стало два, затем с десяток мелких, которые он крепил на руки и ноги. Но потом, как я сейчас думаю, собрал в единую конструкцию. Тогда стало совсем тяжко. Он горячий. И потом сила… в общем, её прибавлялось, да…

Тимоха глянул виновато:

— Нестабильной, — добавил он так, будто тайну страшную открыл. — Потом… уже выровнялась. И всплесков с лет пятнадцати не было.

— А до того?

— Случались.

— И это…

— Семейный целитель знает.

А значит, где-то там, в карточке, и запись будет о всплесках и о том, что когда-то давно Тимоха был нестабилен. Вот и главное, врач этот мне ещё когда не понравился.

— А у меня дара не было, — произнесла Татьяна тихо. — Но отец пообещал, что исправит. И исправил. Только… у меня до сих пор случается… сбои. Правда, сейчас их Птаха гасит почти полностью. Возможно, что и стабилизатор скоро будет не нужен.

Исправил, значит.

Бесталанный папенька хотел получить сильно одарённых детей?

Осталось понять, не исправил ли он и Савку в том числе.

И главное, как?

Глава 10

Париж. В спектаклях видят много черных бархатных шляп, тисненых и гладких, с розовыми очень короткими перьями. Нынешним сезоном в моду возвращается блонд, а ещё ленты и позумент, каковой, однако, надобно использовать с большою оглядкой, ибо излишнее его количество в наряде будет свидетельствовать скорее о дурном вкусе владелицы…

Дамский журнал

Тимоха приложил палец к губам и покачал головой.

Понятно.

Тему это обсуждать стоит не здесь и не сейчас. Татьяна чуть нахмурилась, но спорить не стала.

— Жарко здесь, — сказала она капризным тоном. — И надоело до жути. День за днём то же самое. Возись с ними… прогуляемся? Кстати, где второй бездельник?

Это она про Метельку?

— Еремей его забрал, — я отлипаю от пола и возвращаю камешек. — Спасибо. Уже лучшее… и… просто, спасибо.

— Пожалуйста, — она нервно пожимает плечами и камешек забирает, чтобы закинуть цепочку на шею. — Так что, меня будут сопровождать? Кстати, ты был прав. Я подумала и поняла, что со стороны Весновского было довольно низко отправлять мне то письмо. Нет, конечно, подарки я верну… но вот теперь думаю, стоит ли возвращать ношеные перчатки? Я с ними, конечно, обращалась очень бережно, однако…

Голос у сестрицы звонкий.

— Возвращай, — отвечает Тимоха и, подав руку, рывком поднимает на ноги. — Всё — так всё… носовые платки не забудь.

— Носовые это я ему отправляла. С вышивкой. Но, пожалуй, требовать не стану.

— Ты весьма великодушна…

Таньяна задирает голову и фыркает. И кажется, улыбается, вот только сколько правды в этой улыбке. А в коридоре я натыкаюсь на горничную, одну из трёх, что скользят по дому невидимыми тенями. Немолодые, не слишком красивые и старающиеся не попадаться на глаза лишний раз. Эта вот замерла, а потом, присев, поинтересовалась:

— Эмма Матвеевна велела спросить, будем ли завтра серебро чистить…

— Завтра? — Танечка сделала вид, будто задумалась. — Нет, пожалуй, не стоит пока. Гостей мы не ждём, а тут скоро и пост начнётся. Уже перед Рождеством почистим.

И женщина, опять присев, ушла.

А я не удержался, посмотрел вслед. Отправить бы за нею тень.

Нет, сейчас не след. Рваные дыры затягивались, но чуялось, что любое мало-мальски серьёзное напряжение сорвёт эту, созданную янтарным камнем, плёнку. Ничего-то серьёзного нет, к вечеру и следа-то не останется, но это к вечеру.

— Я дедушке и сказала, что, если Весновские столь мелочны, то пускай, а нам не след уподобляться, — голос Татьяны заполнил узкий коридор. Тёмный.

Безлюдный.

На первый взгляд.

А ведь то, что мы с Тимохой занимаемся, все знают. И эта вот женщина… да. Могла и случайно тут оказаться. А могла и не случайно.

— … и мне кажется, что моё появление на рождественском балу губернатора будет вполне себе уместно. Как и твоё, Тимофей. Савелий ещё пока молод, хотя вот графиня Контанская организует очень милые детские балы. И это отличная возможность представить тебя свету, хотя, конечно, ты категорически не готов… нужно будет поискать учителя по танцам.

Если кто-то слушал, то он явно проникся заботами.

Я вот проникся, пытаясь представить, куда в моё расписание ещё и танцы впихнуть.

— Манеры опять же… я бы сказала, что они отвратительны, но правда в том, что их просто-напросто нет!

— Ты преувеличиваешь.

— Я? А ты видел, что он сделал? За завтраком? Он ложку облизывал!

Ну… было дело.

А что, завтрак вкусный, но маленький, а я маленький, но голодный. И до обеда ещё тьма